Аннотация: Когда Дмитрий, по-местному Дик, а чаще уже сэр Ричард Длинные Руки, перенесенный неизвестными силами в почти натуральное средневековье, попал в цепкие лапы инквизиции, у него не было никаких иллюзий относительно собственной участи. Однако вместо мучительной смерти на костре инквизиторы отправили его в опасную экспедицию на Юг, в страны, захваченные Тьмой, и поручили привезти доспехи святого Георгия Победоносца. Без них Зорру, окруженному врагами, не выстоять. И сколько бы Дима себя ни уговаривал, что жить надо по уму и в чужие разборки не ввязываться, – все складывается наоборот. И поиски дороги домой, в свое время и свое пространство, снова откладываются на неизвестный срок...
Ричард Длинные Руки – воин Господа
Гай Юлий Орловский
Ричард Длинные Руки #2
Когда Дмитрий, по-местному Дик, а чаще уже сэр Ричард Длинные Руки, перенесенный неизвестными силами в почти натуральное средневековье, попал в цепкие лапы инквизиции, у него не было никаких иллюзий относительно собственной участи. Однако вместо мучительной смерти на костре инквизиторы отправили его в опасную экспедицию на Юг, в страны, захваченные Тьмой, и поручили привезти доспехи святого Георгия Победоносца. Без них Зорру, окруженному врагами, не выстоять. И сколько бы Дима себя ни уговаривал, что жить надо по уму и в чужие разборки не ввязываться, – все складывается наоборот. И поиски дороги домой, в свое время и свое пространство, снова откладываются на неизвестный срок...
Гай Юлий Орловский
Ричард Длинные Руки – воин Господа
Глава 1
Тяжесть вдавила в землю. Подались в стороны и затрещали ребра, лопнула грудь, а сердце расплющилось в кровавую лепешку. Я очнулся, весь дрожа от ужаса. Пот прошиб с такой силой, что рубашка стала мокрой, будто пробежался под теплым дождем.
Рот мой хватал воздух с хрипами, будто я превратился в умирающего астматика. В животе было холодно и тяжело, пальцы вцепились в шкуру... нет, уже в настоящее толстое одеяло. Череп трещал. Кто-то огромный и ужасный, с подлинно космической мощью, вошел в меня ночью, а теперь трепещущее сознание яростно выталкивало остатки жути, но тьма уходила медленно, по своей воле.
Сквозь сон я услышал сдавленный вскрик. И хотя волны ужаса бросали меня, как щепку среди звезд, я собрался с силами, руки проломили хрустальный небосвод, я выпал в черноту ночи в своей комнатке. Сильно пахло маслом и растопленным воском, в зарешеченное окно лился свет луны, по выскобленным доскам пола медленно передвигался светлый прямоугольник призрачного света.
В коридоре послышались голоса, дверь с треском распахнулась. В проеме возник человек с мечом в руке. За его спиной – еще один, уже с факелом. Багровый огонь ударил по глазам, как палкой. Я съежился и закрылся ладонью.
– Жив, – проревел густой голос, я узнал по реву Бернарда. – Лучше бы нашествие саранчи, чем этот мой оруженосец...
– Отдай мне, – предложил другой голос.
– В обмен на твоего коня?
– Да иди ты...
Человек с факелом толкнул Бернарда в спину. Они вошли, огляделись по-хозяйски, сдвигая, а то и переворачивая мебель. Бернард сунул меч в ножны. Я поднялся, сел на ложе. Сердце еще колотилось, словно банка пепси катилась с горы, подпрыгивая на камнях. Черный ужас уходит чересчур медленно, рубашку хоть, выжми, а жаркие капли пота собрались на лбу, крупные, как виноградины.
Человек с факелом зажег светильник, факел воткнул в подставку на стене. Бернард всмотрелся в мое бледное лицо с вытаращенными глазами.
– Ну что скажешь? – спросил он грубо.
– А что случилось?
– А ты взгляни..
Оба скалили зубы. Я проследил за их взглядами. Тени от их крупных фигур раздвинулись, на полу стали видны тускло поблескивающие темные капли. Бернард приблизил к полу косматый, похожий на огненную горгону факел. Капли оказались с выпуклыми спинками, похожие на божьих коровок, но я с холодком вдоль хребта признал кровь. При ярком свете выпуклые капли заблестели красным, пурпурным, даже багровым, как зарево заката. Цепочка их торопливо бежала к двери, а те, что уже добежали, собрались в лужицу размером с ладонь. Полдюжины капель все еще медленно сползали по дверному косяку на пол. За ними оставались бледно-розовые следы.
– Это не моя кровь, – запротестовал я. Бернард оскалил зубы в нерадостной усмешке.
|