|
НИКИТИН ВЛАДИМИР
ТАТЬЯНА
Посвящается Татьяне
Все лица, выведенные в этой книге, являются целиком вымышленными. Совпадениям имен и отдельных фактов их жизни с именами и обстоятельствами жизни реально существующих мужчин и женщин, которые в разное время были знакомы с автором, не следует придавать какого бы то ни было значения.
С мужем Татьяны мы до сих пор изредка встречаемся. Ни ему ни мне эти встречи не приносят удовольствия, но мы, что называется, держим марку: вежливо здороваемся и по паре минут болтаем о каких-нибудь пустяках, прежде чем кто-то из нас выдумает предлог для того, чтобы исчезнуть в бесконечных коридорах нашей шарашки, ставших еще более непонятными в последние два года. Я не имею никаких дел с его то ли отделом, то ли департаментом, черт сломит голову в нынешних названиях, и до меня почти не доходят слухи или какая иная информация о нем. Правда в последнее время я стал часто встречать его в компании высокой шатенки с полными губами и какое-то чутье подсказывает мне, что это не просто совпадения, и что Татьяна, которую я тоже иногда вижу, но только издали, сидящей на правом сиденье его "девятки", заимела соперницу. Это не дает мне облегчения, воспоминания начинают мучить меня снова, хотя что от меня зависит?
Но мало того, меня иногда начинает мучить куда как более безжалостный палач - надежда. И это самое страшное. Ибо очень легко жить, когда ты не надеешься ни на что. И очень страшно жить, когда появляется надежда. Ибо тогда тебе уже не все равно, возникает страх, что то, что тебе необходимо как хлеб, как воздух, просочится в конце концов между пальцев, растает как дым, не наступит никогда. А я очень не люблю страха. Терпеть не могу. На войне меня считали очень смелым, но это было, наверное, не совсем правдой. Просто я всегда шел навстречу тому, чего боялся, чтобы уничтожить источник своего страха. Страх переплавлялся в ненависть и ярость. Но такое возможно только на войне. Вне ее страх приходится терпеть - и нет ничего хуже. Ибо в глубине души ты всегда знаешь, что наступит момент, когда ты снова поймешь, что от тебя в этом мире не зависит ровным счетом ничего, и ты так и покинешь его, не получив то, что считал своим по естественному праву. Что жизнь опять сломает все, и ты остаешься с пустыми руками, только легкий блеск влаги на пальцах, между которыми ушла безвозвратно вода, а ты будешь обречен умирать от жажды посреди пустыни. И пока не умрет надежда, ты все еще думаешь, что может быть, этого не будет. И в то же время знаешь, что будет, и будет наверняка. И когда в начале дня, прорвавшись через все пробки, я ползу на второй передаче вдоль длинного ряда машин, ища место для парковки, мое сердце бьется о ребра в надежде и в страхе, вдруг я столкнусь глазами с ней, когда она будет закрывать за собой дверцу серой "девятки", и что тогда я прочту в ее глазах? Страх? Ненависть? Желание? Тоску? Надежду? Когда-нибудь это случится. И я и хочу этого, и боюсь. И надеюсь. И нет пытки страшнее надежды.
1.
Началось все вполне невинно. Во время обычного летнего вояжа на юг я оказался в городе Симферополе один, вынужденный отправить жену, ныне уже бывшую, домой из-за болезни ее мамы. Теща всегда выбирала время для своих болезней с удивительной точностью, как раз тогда, когда это всерьез что-нибудь рушило в наших семейных планах. Однажды мне это просто надоело и я отказался от готовившегося пару лет обмена квартиры на съезд. Рука не поднялась подписать собственный смертный приговор, ибо в одной квартире с тещей я прожил бы недолго. Вот и тогда, стоя возле здания аэропорта города Симферополь, я раздумывал над тем, как бы потоньше склепать очередную цепочку обмена, чтобы она порвалась раньше, чем наступит момент выписывания ордеров. Я уже понимал, что упорство тещи в разрушении нашего семейного счастья превзошло мои самые пессимистические ожидания.
Когда ИЛ-86 тяжело оторвался от полосы и растворился в жарком мареве безоблачного крымского неба, я повернулся и медленно побрел к машине, всячески отодвигая неизбежный момент принятия решения. Надо было выбирать: то ли отказываться от путевок в пансионат совсем, то ли менять там двухместный номер на одноместный (неизвестно еще, есть ли там одноместные номера вообще), ибо жить в обществе совсем чужого человека мне не хотелось совершенно - общежитиями я сыт по горло еще со студенческих лет. Путевки не были еще оплачены, как сами по себе, так и уже оговоренный "налог" в пользу той мафии, которая устраивала их приобретение. Так что они меня не связывали. Достаточно было просто не появиться в Ялте до 14 часов следующего дня.
Пока я, раздумывал над этим и покупал черешню на маленьком рынке, что прямо за автостоянкой в Симферопольском аэропорту, я уже стал склоняться к мысли, что в пансионат не поеду. Вылизанная, как яйца у кота, "трешка" (бывший "шестой" движок распилен до 83 мм, облегченный коленвал, отполированный канал впуска, пятискоростная коробка, "Солекс", 8-е зажигание, диски от ВИЛС и шины от Goodyear - в общем нормальный родстер а' ля рюс, продукт какого-то ростовского умельца, доставшийся мне за долги ростовского же неумельца) стояла на площадке перед аэропортом, готовая к приключениям. 76-й бензин, на котором она бегала, можно было достать без особых проблем, и я имел возможность первый (а как выяснилось теперь, может быть и последний) раз в жизни насладиться природой Крыма в полной мере, не ограничивая себя ничем, кроме запрета на посещение Севастополя и Балаклавы.
Это решение почти созрело у меня в голове, когда я неожиданно наткнулся на сослуживца. Тот растерянно протирал очки и озирался вокруг в поисках то ли такси, то ли еще чего. Сослуживец был обременен парой чемоданов и женой, невысокой шатенкой, ничем на первый взгляд не замечательной, с любопытством озиравшейся по сторонам, она, как выяснилось, первый раз была в Крыму. Полный тоски в предчувствии одиноких скитаний, я от души обрадовался, увидев знакомое лицо, и даже вспомнил, что его зовут Игорем. Память на имена у меня просто ужасная и подобный подвиг удается мне далеко не всегда. После радостного узнавания и взаимных представлений: "Вадим", "Татьяна" я предложил подвезти их до города. Татьяна с непосредственностью ребенка тут же завладела пакетом с черешней, и уже в машине выяснилось, что он приехал в командировку в местный университет (какие дела там могли быть в конце июня, ума не приложу) сроком на две недели, что ее родственники оставили в их распоряжение квартиру в Симферополе, и что они совершенно не представляют, что делать дальше, тем более, что дел особых в университете нет, туда надо появиться раза три за все время, ибо тут тоже никто в это время работать не работает, не дураки же они, в самом деле.
Мгновенно родился план совместного обследования Крыма на моей тачке с базой в Симферополе, с детским восторгом воспринятый Татьяной и сдержанно одобренный нами обоими. К несчастью (или к счастью) я не сообразил сразу, что мне следовало бы немедленно проявить активность и поискать попутчицу и себе. Впрочем, это было для меня достаточно нереально. Я всегда был скромником, каких мало. Тогда, возможно, все могло сложиться как-то по другому, хотя вряд ли. Между мной и Татьяной с самого начала пробежала какая-то искра еще в тот момент, когда я протянул ей черешню. Что-то совершенно неощутимое и столь же реальное и неотвратимое. Я постарался об этом тут же забыть и вспомнил только тогда, когда после окончания наспех приготовленной трапезы Игорь побежал отмечать свою командировку в университет. Совершенно неожиданно мы с Татьяной остались в квартире вдвоем. Через пару минут я открыл дверь в ванную и обнаружил ее в трусиках и лифчике перед зеркалом. Я извинился и закрыл дверь, она же прореагировала на это совершенно спокойно, просто и естественно улыбнувшись мне через зеркало. Улыбка эта была лишена какого-то бы то ни было кокетства, и мне даже в голову не пришло задержаться хотя бы на секунду под каким-нибудь предлогом или без оного. Но, наверное, ей уже тогда тоже было все ясно, и кокетство было просто излишним.
Через пятнадцать минут после этого инцидента мы сошлись в комнате с телевизором. Татьяна взяла какую-то книгу и села у открытой двери на балкон. Я включил телевизор, но все передачи, которые я мог найти, не вызвали у меня энтузиазма. Тогда я наугад сунул в видик первую попавшуюся кассету, решив, что название "Морские разбойники" достаточно невинное. Поначалу так и казалось: яхта с одетой в лохмотья публикой на палубе и океанский лайнер на горизонте, в который публика тыкала перстами, выражая общую радость. Но тут же оказалось, что это конец, и пришлось перемотать назад. Ждать, пока лента перемотается на самое начало, было лень, и я остановил пленку где-то на середине. Но когда я включил воспроизведение, по глазам ударило полуобнаженное женское тело, потом камера отъехала и мы увидели девицу, исполняющую стриптиз перед двумя мужиками. Я хотел было выключить, но неожиданно услышал:
- Оставь.
Я удивленно обернулся на Татьяну. Она положила книгу на колени и смотрела на экран, не говоря больше ни слова. Когда я снова повернулся к экрану, девица, оставшись в одних трусиках поверх пояса с чулками, опустилась на колени перед креслом, в котором вальяжно развалился один из мужиков. Я снова обернулся. Вопреки тайным ожиданиям моего подсознания Татьяна не показывала стриптиза, а продолжала сидеть в той же позе и молча смотреть на экран. Выключать эту муть вопреки желанию дамы было глупо, я продолжал смотреть дальше и не пожалел. Это оказалась довольно забавная порнографическая комедия - редкий случай в советском и постсоветском прокате. В основном попадаются тупые немецкие фильмы, перед которыми и "Эммануэль" покажется шедевром. Да вы сами знаете.
События на экране разворачивались по естественной канве. От сосания члена сначала одному, а потом и второму мужику девица перешла к одновременному удовлетворению обоих по схеме "раком в рот, а потом наоборот", но далее действие несколько оживилось, ибо в момент, когда из обоих мужиков хлынули потоки спермы, открылась дверь и появилась жена одного из них.
Со словами "Милый, где же ты?" она вошла в дверь и застыла в столбняке, наблюдая, как девица хватает ртом щедрое выражение чувств ее благоверного. Далее последовала энергичная сцена изгнания девицы на улицу. Причем дама не дала ей одеться, а швырнула ее причиндалы за ней следом. Вылетевшая аж на середину улицы девица начала одеваться, вызвав при этом столкновение двух автомобилей и серию сцен с участием прохожих, полиции и пр. В конце концов девицу увезли двое мужиков в открытом "Кадиллаке", причем один из них, сидевший за рулем, был негром. Девицу посадили на переднее сиденье и белый сразу же стал ее трахать при посильном участии негра, который вынужден был ноги держать на педалях все время, а руки на руле - хотя бы изредка. Мне почему-то показалось, что очень уж далеко они так не уедут. Перед домом расцвел грандиозный скандал, а авторы вернулись к проблемам семьи и брака.
К этому моменту мы с Татьяной уже от всей души хохотали. Она отбросила в сторону свою книжку, залезла с ногами на диван и, когда я на нее обернулся, держа в руках пульт и спрашивая всем своим видом, выключать или нет, только азартно крутанула рукой, показывая, что мол, давай дальше. Я пожал плечами и отложил пульт в сторону. Ну а на ниве семейных отношений расцвел скандал не менее пышный, но более интимного характера. Начав с битья морды, дама перешла к посуде, загнала своего благоверного в угол, и в конце концов спутала член сотоварища с бутылкой из-под молока, которую хотела ухватить по исчерпанию запаса тарелок.
В общем, действие ширилось и разрасталось. Поскольку в Америке, судя по всему, не принято запирать двери во время занятий сексом, то публика прибывала и прибывала. Вслед за дамой появился ейный хахаль с громадным букетом роз. От изумления он выронил букет на пол и позже шипы от этих роз втыкались в задницы действующим лицам в самые веселые моменты. Потом вернулась девица с негром и вторым попутчиком и тут наступил почти полный бардак, ибо они с дамой стремились навстречу друг другу и вряд ли от большой любви, а мужики их не пускали, ибо любовь их интересовала явно больше, чем война. В общем, если кого в этой компании не хватало для полного бардака, так это поручика Ржевского.
Последний, завершающий, штрих был внесен появлением на поле боя худенькой мулатки в полицейской форме из тамошнего ГАИ. На поясе у нее болтался громадный "Смит-энд-Вессон .44 Магнум", мощнейшая пушка, которой действительно, иногда вооружают в Штатах дорожную полицию, но отнюдь не женский персонал. Помимо веса под два килограмма у этой железки еще и чудовищная отдача. Вздумай девица из него палить, она, скорее всего, делала бы заднее сальто после каждого выстрела, дульная энергия у Магнум .44 немногим меньше, чем у флотской шестидюймовой универсалки. Я так понял, что в Америке поручики Ржевские не водятся, зато водятся мулатки. А Магнум заменял тот предмет, на который поручик Ржевский ворон усаживал. Как вы помните, там их помещалось семнадцать в ряд, а восемнадцатая уже нет, у нее коготок сосклизывал.
Похоже, что мулатка искала свидетелей образования автомобильной свалки под окнами. Нашла же совсем другое. Впрочем, свидетелей она нашла тоже, но чуть походя. Не выпуская из рук блокнота и авторучки, она сделала три шага, переступая через тела павших и не совсем, и растерянно озираясь по сторонам. В этот момент ее с нужного ракурса узрел лежащий на полу негр. Он широко улыбнулся ей снизу вверх, встал на колени и задрал ее коротенькую форменную юбку, под которой оказались черные, в тон форме, чулки на кружевных резинках и весьма символические трусики.
Бедняжка еще повторяла, что она "On the duty now" пока с нее сдирали юбку, форменную рубашку, лифчик и трусики, а также пояс с револьвером и целовали негр во влагалище, а жертва семейного счастья в грудь. (Жена уже вернулась в лоно семьи и сосала ему член.) Правда от револьвера девица избавляться не пожелала. Выразила она это свое нежелание все тем же: "I am on the duty now", но произнесенным уже значительно более безапелляционно, и, избавив ее от трусиков, на нее снова одели пояс с револьвером поверх кружевного пояса, поддерживающего чулки, и только тогда приступили к основным процедурам. Тем не менее смотрелась она в таком одеянии вполне пикантно. Я, правда, все ждал, когда эта штука выпалит, но авторы решили, что шипы от роз на полу создают вполне достаточный элемент неожиданности. А может в бюджет фильма не вписался вызов "Скорой" для расклещивания парочек, что наверняка бы понадобилось при таком повороте событий. В конце концов негр поставил ее раком и всадил ей уже свой Магнум, который калибром тянул на противотанковую пушку времен второй мировой, хотя до поручика Ржевского негру было, судя по всему, далеко. Больше трех ворон у него точно бы не поместилось. Ну разве что еще одна, у которой коготок ... Но не буду повторяться. И так все знают, что Россия - родина слонов.
После этого мулаточка-ГАИшница еще пару раз произнесла, все более растягивая слова по слогам в такт движениям негра свое "I-am-on-the-duty ...", и успокоилась только тогда, когда товарищ негра по похищению первой сабиянки (а может лесбиянки? - я не силен в древней мифологии) поднес к ее лицу свой член. Она повторила свою молитву только раз, пока тянулась губами к головке члена и ее "du..." перешло в протяжное чмоканье. Наблюдая за этой сценой я впервые понял, что надпись "I love ГАИ", которую в различных исполнениях иногда можно увидеть на некоторых тачках, может иметь смысл. И еще подумал, что за дивная страна Америка, где можно полноценно выразить свое отношение к дорожной полиции, даже если ты и не страдаешь половыми извращениями.
Все остальное было совершенно в том же духе, разве что под конец мулатка-гаишница воспользовалась моментом, когда в ней был только один член, достала свой блокнот, который, оказывается, успела спрятать во вторую кобуру на том же поясе, что и револьвер, и добилась свидетельских показаний не только от мужиков, но даже от дам, которым для выполнения своего гражданского долга приходилось на время вынимать изо рта известные предметы. Последним она опросила хозяина квартиры, на котором в этот момент сидела задом наперед. Спереди в это время ее делал в рот негр, ей то и дело приходилось вынимать его член изо рта, чтобы оборачиваться назад и задавать вопросы. Под конец допроса они все трое стали кончать и последние записи в блокноте она делала дергаясь в оргазме и наощупь, ибо негр удерживал ее голову обоими руками, всаживая ей в рот чуть ли не на всю глубину. В заключение он еще и вылил на блокнот ту часть спермы, которую она не смогла проглотить. Единственное, чего она не сделала, так это не заставила мужиков класть члены на Библию. То ли по недосмотру ихнего ГАИ на поясе не поместилась третья кобура для Библии, то ли сценаристы упустили этот момент, не знаю. Этот штрих придал бы окончательную завершенность всей истории.
В конце фильма вся эта честная компания, вволю натрахавшись в четырех стенах, решила продолжить занятие на свежем воздухе, погрузилась в яхту и отправилась заниматься сексуальным пиратством на морях. В этой компании оказалась даже мулатка со своим Смит-энд-Вессоном, они, похоже, так вместе и подали в отставку из полиции Сан-Франциско. Смит-энд-Вессон использовался в качестве корабельного орудия. В рамках фильма они только-только начали разворачиваться: трахнули пару подобранных с водяного велосипеда девок и изнасиловали парочку, отправившуюся в свадебное путешествие на другой яхте.
Этот эпизод заслуживает отдельного внимания. Ни до ни после мне не приходилось видеть столь эффектно поставленной сцены соблазнения лиц обоего полу, которые сопротивлялись естественному ходу вещей до последнего и даже немножко потом. Так что слово "изнасиловали" даже не совсем и к месту. То есть к месту по отношению к мужику.
Его и невесту подняли на борт яхты и привязали к стульям вполоборота друг к другу на расстоянии трех - четырех метров. Невесту даже раздевать не стали и она так и осталась в свадебном платье, которое разве что задралось немного - надо же было показать какое замечательное у нее белье. Ей даже не стали связывать руки. Мужика же, который был в плавках и футболке, упаковали капитально. Ему не только связали руки, но и заклеили рот лейкопластырем. Затем за него немедленно принялись мулатка и та героиня, с которой начался для нас просмотр фильма. Они, кажется, отличались особенно великолепной техникой выполнения процедуры под названием "Минет". Хотя остальные дамы если и отставали от них в этом искусстве, происхождение которого почему-то приписывают Франции, хотя лично мне кажется, что корни его следует искать в истории цивилизации задолго до начала строительства египетских пирамид, то не намного.
Разрезав на мужике футболку устрашающего вида кинжалом, дамы ласкали его некоторое время со всей возможной страстью, но без непристойностей. Никакой необходимости в непристойных действиях не было - через несколько минут член у него стоял прочно и надежно, как часовые у мавзолея Ленина. По своим ТТХ он, кстати, практически не уступал члену того негра, о котором уже упоминалось. Так что когда негритяночка при помощи того же кинжала удалила плавки за очевидной ненадобностью и даже вредностью для организма насилуемого, там было на что посмотреть и все дамы, за исключением невесты, зааплодировали и немедленно выстроились в очередь. Невеста все это время что-то кричала и пыталась высвободиться, но на нее никто не обращал внимания, только негр, лаково потрепав ее по голове, что-то сказал. Как я понимаю, нечто вроде: "Ты еще успеешь". Мулатка достала откуда-то громадный секундомер, помахав им, завопила: "One round three minutes " и дала отмашку.
Вообще-то порнофильмы редко отличаются качеством игры актеров. Приятно было, что в этот раз мы наткнулись на исключение. И на жениха и на невесту стоило посмотреть. Вначале мужик рвался из пут и временами казалось, что еще немного и все веревки к чертовой матери лопнут и тут-то они им всем и покажет. Понемногу его энергия явно стала переходить в другое качество и когда по окончанию своего раунда первая из дам страстно поцеловала его в губы, отодрав пластырь, он даже ничего не стал кричать. Впрочем, пластырь тут же вернули на место.
На третьей даме он стал закатывать глаза, а когда очередь дошла до мулатки, которая была замыкающей, он кончил. Невеста, уже притихшая к тому времени, что-то завопила, он изо всех сил оправдывался (рот ему уже перестали заклеивать уже на третьей даме), но она от этого разъярилась еще больше, тем более, что часовой у мавзолея и не думал покидать пост и дамы взялись за него уже по второму кругу и с некоторыми нововведениями. Теперь около минуты каждая из них сосала, а остальное время залазила на него и с наслаждением прыгала до конца сеанса. Завершила дело опять мулатка. И тут-то невеста не выдержала.
В ее отношении никто из мужиков настойчивости не проявлял. Но как-то ненавязчиво стояли рядом и видно было, что она с трудом отводит глаза от членов, которые в количестве от трех до пяти постоянно находились в непосредственной близости от ее губок. Что называется только руку протяни. И когда ее мужичок кончил во второй раз, она это, наконец, сделала. Прокричав что-то совсем, видимо, отчаянное, она обернулась к стоящему рядом негру , с видимым наслаждением схватилась за его член, затем на мгновение подняла голову, посмотрев в его наглые глаза и стала сосать с еще большей энергией, чем мулаточка его мужу. Вторая ее рука с уверенностью лунатика нашла член у другого мужичка и через некоторое время она перешла на него, а затем завопила: "Развяжите меня" (или что-то вроде этого, я не силен в восприятии английского на слух и иногда могу различать слова, иногда нет). Когда ее просьбу выполнили при помощи того же кинжала, она яростно содрала с себя платье, затем повернулась попкой к благоверному и медленно освободилась от трусиков.
Дальше описание действа можно не продолжать. Невесту трахали все мужики, а жениха все дамы. В конце концов мужика развязали и он вступил в обладание своим сокровищем единолично и под аплодисменты всех участвующих кончил, не помню уже в какой раз. Затем ихнюю яхту в качестве приза прицепили на буксир, а молодожены присоединилась к честной компании на общих основаниях. Фильм закончился появлением на горизонте океанского лайнера, который, судя по всему, должен был стать очередной жертвой.
Все то, что вы прочли выше, составляет только некоторую часть комментариев, которые мы с Татьяной выдавали по ходу действия. Причем вряд ли самую остроумную, но, к сожалению, мы не стенографировали свои выступления. Так что к моменту окончания пленки и я и она были в состоянии глубокой истерики, слезы хлестали у обоих из глаз, а я от смеха охрип так, что мог говорить только шепотом. Правда где-то на середине сцены соблазнения молодоженов Татьяна неожиданно затихла и когда я оглянулся на нее, я увидел, что она побледнела и прикусила губу. Что-то подсказало мне, что искусство создателей фильма добралось-таки до ее натуры и до сих пор мне кажется, что если бы я в этот момент с достаточной наглостью стал бы к ней приставать, она бы не стала сопротивляться. Но это было бы слишком пошло. Увы.
Остановив магнитофон на титрах и волю нахохотавшись, мы успокоились настолько, чтобы вспомнить об исчезнувшем Игоре. Естественно, что возможные причины его исчезновения рассматривались исключительно в свете только что просмотренной истории. Я высказался в том духе, что исчезни таким образом сама Татьяна, то причину легко было бы проследить по нижнему белью. Татьяна не то чтобы поддержала эту идею, но задала провокационный вопрос относительно непонятной мужской любви к затейливым предметам женского туалета, что дало мне возможность с ученым видом прочесть ей лекцию об основных принципах функционирования мужского подсознания. В качестве примера я привел недавнюю сцену в ванной, сказав, что если бы она была одета не в прозаические трикотажные трусики и в лифчик телесного цвета, а во что-нибудь эдакое, то я извинялся бы куда дольше и церемоннее. В общем было выражено сожаление относительно невозможности определить причину задержки Игоря по столь легко читаемым признакам, а тут как раз он и вернулся.
После ужина мы стали устраиваться кто где и кто как. Все неожиданно почувствовали усталость. Я еще некоторое время читал подвернувшуюся книжку, потом попытался найти кассету с чем-нибудь поприличнее, поскольку и этой порнушки с меня оказалось достаточно, чтобы пожалеть об отъезде жены. Последний контакт с ней у меня был где-то в Запарижье, как, называют Запорожье сами запорожцы. Произошло это на берегу водохранилища среди ивовых кустов. За полтора часа до того на хорошей дороге я умудрился правой рукой довести ее до оргазма на скорости километров сто двадцать. Из-за жары плавать в поту не хотелось, да и сильно уединенного места найти так и не удалось, и в Запарижье она вернула свою благодарность, ограничившись классическим орально-автомобильным актом, то есть минетом с правого сиденья на левое. Опять-таки по причине жары глотать сперму она не стала и я щедро облил внутренности своей "трешки", но особого удовлетворения не получил и сейчас не хотел себя распалять.
Часов в десять с минутами пошла вода (в Симферополе летом раньше она не всегда бывает) и мы по очереди стали принимать водные процедуры. Татьяна пропустила нас вперед, и когда вышла из ванной, я сидел в кухне за той же книжкой, название которой уже забыл. И неудивительно, потому что заглянув за угол, и убедившись, что Игорь далеко, она тихо позвала меня, и когда я поднял голову, неожиданно показала мне язык и распахнула халат. Под халатом у нее оказался приблизительно такой же комплект, как и на верной (в смысле безотказной) жене главного героя. После чего мгновенно ретировалась. Похоже, что этим жестом она как бы ставила точку в нашем разговоре относительно тонкостей мужского подсознания. Минут через пять я догадался закрыть рот, но до часу ночи ворочался и думал, что бы это могло означать и как мне себя дальше вести.
Ночью мне приснилась мулатка, которая тщетно пыталась поднять мой член, а когда отчаялась, вставила в рот дуло своего Магнума, который выстрелил спермой, после чего она стала бодро рекламировать новый вид боеприпасов для импотентов, сказав, что есть варианты и для Макарова и даже для АКСУ. Неожиданно мулатка превратилась в Татьяну, не изменив, правда, цвета кожи, и участливо протянула мне пару скрепленных изолентой магазинов для АКСУ, я же ей стал объяснять, что он и так встанет и этот суррогат мне не понадобятся, а мой АКСУ остался у Инги. (При чем тут Инга? На самом деле я выронил его, бросаясь под камень, когда увидел дымки под крыльями СУ-25-го, и больше мы не встречались.) Татьяна кокетливо поправила резинки: на ней был все тот же продемонстрированный мне комплект под названием "верная жена", и на этом я проснулся. Никакой Татьяны не было, правда оказалось что импотентом я тоже не стал, но это меня почему-то не очень обрадовало. Минут пять я поворочался, пытаясь как-то пристроить не к месту проснувшееся мужское достоинство, чтобы не очень мешало, и снова уснул, уже без сновидений.
Окончательно проснулся я поздно. Повалялся в постели минут двадцать, прислушиваясь к голосам Игоря и Татьяны и с тоской вспоминая про Ингу, как она в смотрела на меня аэропорту из машины, как позвонила в Москву и сказала, что выходит замуж, как меня притащили в ГРУ и уговаривали ехать в Стокгольм и расстроить их свадьбу, похоже, что у них как раз погорела очередная нелегальная резидентура в Швеции и им срочно надо было заткнуть дыру и плевать было на то, что я сразу попал бы под колпак и имел бы через годик только два выхода: сесть в шведскую тюрьму или перейти на работу в ЦРУ. Я же не хотел ни того ни другого и меньше всего хотел втягивать Ингу в это дерьмо. Правда сейчас я дальним уголком подсознания понимал и другое: что Ингу я не любил, иначе и ЦРУ не показалось бы мне столь страшным, плевал я на всех, что касается секретов, и без меня половина личного состава резидентур стояла небось в очередь на перебежчиков, а я вообще не профессионал, нужен я им. Позвонил бы Дику в Штаты, объяснил бы что и как, он бы нашел кого поприличнее из этой публики. Допросить меня, конечно, допросили бы, но без пристрастия. Они убедились бы еще раз, что мало какие тайны датского королевства остаются им неведомы, и получил бы я иммиграционную визу и жил бы себе счастливо в Штатах с красавицей женой скандинавского происхождения. Да люби я Ингу, я просто не уехал бы из Швеции еще тогда, и не нужно было бы ни ГРУ ни, следовательно, ЦРУ. Нет, просто моей испорченной славянской натуре баба без блядцы не мила, а лучшие бляди в России, я к ним и вернулся, спутав тоску по блядям с тоской по Родине. В общем дура я дура, а кругом дерьмо. C этой мыслью я вылез из постели, нехотя натянул штаны, и тут в дверь постучала Татьяна и, стараясь быть максимально вежливой, стала говорить, что уже почти девять, что хотелось бы искупаться в Черном море у Евпатории, и что не стоит приезжать на место поздно, ибо надо еще устроиться и т.д.
Через два часа мы выползли из забитого машинами Симферополя и пошли на Керчь. И я не пожалел, что мы выехали достаточно рано. Мы вволю налюбовались на Крымские горы, и искупались в холодном еще Черном море. Хорошее настроение возвращалось ко мне понемногу, что горевать, что жалеть, и я отдался дороге, действительно не гнал, сдерживая себя, сколь это было возможно, и досдерживался. В конце концов сдерживающий фактор исчерпался и я выскочил на горку по левой полосе, обгоняя какую-то развалину, и до сих пор вспоминаю тот ледяной пот, который прошиб меня, когда я вернулся на правую полосу в полутора метрах от капота встречного "Зила". Не перейди я на третью передачу еще до обгона, наш отпуск, похоже, никогда бы не кончился. На мое счастье ни Игорь ни Татьяна не поняли, что произошло. У меня же сухость во рту не проходила до самой ночи, пока не началось это дурацкое представление на пляже, после чего она еще и усилилась, но все по порядку.
Устроились мы довольно быстро. Нам удалось найти какую-то будку с тремя кроватями в ста метрах от моря во дворе у древней бабки, которая сама жила в покосившейся хатке. Наспех перекусив, мы ринулись к морю. Уже стемнело, Татьяна разделась в стороне и мы купались голыми. В воде мы сошлись и никто, кажется, не обращал внимания на то, что было не так темно, чтобы не видеть крупные Татьянины соски, бодро вылетавшие наружу после того, как проходила очередная волна. Мы даже затеяли какие-то догонялки, но я избегал приближаться к Татьяне, ровно как и к Игорю, чтобы не особенно было заметно, что товарищ маузер неизвестно зачем, хоть и понятно, почему встал на боевой взвод.
К этому времени я постарался забыть про совершенно непонятный Татьянин жест с демонстрацией галантерейных изделий, но намерения намерениями, а биохимия биохимией и к концу купания я с трудом мог оторвать взгляд от ее попки и прочих частей тела, когда наше общение постепенно переместилось на мелководье. Мне приходилось приседать при откатах волны. Игорь таких предосторожностей не соблюдал и было заметно, что он реагировал на обстановку куда спокойнее. Татьяна же быстро поняла причину моей скованности и вволю поиздевалась надо мной, пытаясь выманить меня на мелкое место под всяческими причинами. В конце концов мне вообще пришлось поплыть прочь от берега. Там я довольно долго кувыркался и вроде даже успокоился, но когда меня таки прибило к берегу, я обнаружил целующихся Татьяну и Игоря и немедленно вернулся в прежнее состояние. Мне начинало надоедать мое трагикомическое положение и даже пришла в голову здоровая, но уж больно наглая мысль не играть дальше в прятки и вести себя так, будто я одет и ничего у меня не торчит. Тем более, что Игорь по близорукости мог и не увидеть, а Татьяна и без того догадывалась.
Все кончается и мы, наконец, замерзли и пошли из воды, я поотстал и как-то добрался бочком до своей простыни. Они, обмотанные полотенцами, сели возле опрокинутой шлюпки метрах в тридцати от воды. Татьяна объявила, что она замерзла и заставила нас поместить ее между собой и греть. Игорь не возражал, и мне это показалось почти естественным. Зачем, правда, заострять внимание на том, чего быть не должно? Я прислонился к Татьяне с правой стороны, даже поделившись с ней моей громадной махровой простыней. Уходить от моря не хотелось, мы довольно быстро согрелись и вполголоса болтали о какой-то чепухе.
Минут через пятнадцать мы услышали голоса. Метрах в двадцати перед нами остановились и стали раздеваться две девицы с двумя молодыми людьми. Вели они себя довольно развязно, нас не замечали и, раздевшись догола, ринулись купаться. Поначалу особого внимания на них мы не обратили, уходить нам еще не хотелось, и мы сидели и продолжали болтать, пока двое из них не вернулись и не уселись возле своей одежды. Некоторое время они о чем-то шептались и вдруг я увидел, что девица наклонилась к парню и стала делать ему минет. Татьяна заметила это чуть позже и осеклась на полуслове. Игорь промычал что-то и тоже замолк, но потом вдруг обернулся и потянулся за очками, оставленными им на шлюпке. Прямо перед нами росли невысокие, сантиметров сорок, кустики, луна и несколько фонарей светили нам в спину и нас не было видно в тени шлюпки, но стоило нам встать, мы неизбежно были бы замечены. Я шепотом сказал, что неудобно открывать себя в столь пикантной ситуации. При моих словах Татьяна сделала какое-то движение и вдруг прильнула попкой к моему бедру. Я, а точнее некоторая часть моего тела, прореагировала на весь этот комплекс ощущений мгновенно. Похоже, что реакция Игоря была совершенно равнозначной. Некоторое время мы сидели молча. Сердце у меня билось столь сильно, что я всерьез боялся, что Игорь это услышит. Неудобно как-то было показывать свою столь непосредственную реакцию.
Тем временем девица сменила позу. Опустившись на колени, она совершенно явно приникла к сидевшему прямо на песке, раскинув ноги, счастливчику, и старалась, как могла. Когда первая реакция чуть поутихла, по крайне мере у меня, я стал понемногу разрабатывать план эвакуации и решил было предложить его всеобщему вниманию. Но не успел я открыть рот, как вдруг события приняли куда более крутой оборот. Парочка столь увлеклась своим занятием, что не заметила вышедшей из воды второй девицы, которая, приблизившись, завопила:
- Ты что делаешь, сука? - Похоже, что молодежь слегка запуталась в извечном вопросе "Кто с кем?".
Тут же на месте наслаждения оказался второй пострадавший от измены и разыгрался короткий скандал, причем мужики между собой не ссорились, а в основном растаскивали девиц. Правда какие-то претензии у пострадавшего были, что мы поняли из донесшейся до нас фразы: "Вот сука, мне хуй сосать не хотела". Скандальчик кончился тем, что обманутая и не соблазненная гордо покинула компанию со своими шмотками в охапку, а оставшиеся окунулись в проблемы геометрии на плоскости, а именно в тот ее раздел, который изучает треугольники. Мы все надеялись, что они переместятся для окончательного выяснения отношений в другое место и мы сможем тихо удалиться. Но оказалось, что наши надежды были напрасны и главное представление еще впереди.
Я не сразу понял, что произошло, когда возгласы понемногу сошли на нет, но в конце концов стало понятно, что девица решила доказать своему законному обладателю, что она не собирается подвергать его дискриминации. Второй (или первый?) стоял рядом, вполголоса отпуская какие-то реплики. Девица изредка ему отвечала, вынимая для этого первый (или второй?) член изо рта, потом вдруг хихикнула, и, повернувшись в сторону первого соблазнителя, что-то сделала с его аппаратом. Можно было догадаться, что, хотя подробностей мы не видели, он как раз стоял задницей к нам. Но и без подробностей было ясно, что треугольник превратился в равнобедренный, девица понемногу стала уделять внимание обоим, а потом вдруг подняла попку, сдвинула одного из мальчиков за себя и далее все пошло как во вчерашнем фильме с той только разницей, что мне было не до смеха. Фильм он есть фильм, а происходящее перед глазами не принять всерьез было как-то нельзя.
При переходе событий в неравновесную фазу Татьяна тихо застонала и вдруг наклонилась к Игорю. Игорь, который еще на середине представления стыдливо снял очки, повернул на меня полубезумные глаза, я же не мог оторвать своего взгляда от повернутой ко мне Татьяниной попки. Не помню, каким усилием я выполз из простыни, бросил свое тело в сторону и оказался за шлюпкой. В горле опять пересохло, сердце колотилось незнамо как, предатель маузер целился в ночную тьму на манер береговой батареи и жаждал открыть огонь. Я вынужден был облегчить себя сам, понимая, что иначе я буду обречен на боль в яйцах еще дня три. Впрочем, трудиться мне особо не пришлось. Беда была в том, что настоящего удовлетворения без контакта с женским телом все равно не получишь, и морального облегчения не наступило. К тому же злое любопытство теперь уже гнало меня досмотреть оба представления, что я и сделал. Приподнявшись, я увидел, что молодежь продолжает трудиться, хотя, судя по взвизгиваниям девицы, задание на вечер было близко к завершению. Когда же я с еще большей осторожностью, заглянул за шлюпку, я увидел, что Татьяна выпрямилась и как раз оглядывается в поисках меня. Заметив край моей физиономии, она махнула мне рукой и я почему-то понял, что сексуальное напряжение они сняли и меня зовут не присоединиться. Я вполз на старое место, причем Татьяна мельком взглянула на мой торчащий аппарат и дернулась, но тут же взяла себя в руки и зашептала на ухо:
|
Добавил: 
Жанр: 
