На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
Набоков Владимир. Книга: Комментарий к роману "Евгений Онегин". Страница 86
Теперь же добрый и простой Отец семейства холостой, _12_Надежный друг, помещик мирный И даже честный человек: Так исправляется наш век!
3_В_пяти_верстах_от_Красногорья…_ — В славянских географических названиях понятие «красный», то есть «красивый», «праздничный», иногда связано с древними представлениями о магической силе огня, весенней поре и др.; от «огненного» красного всегда легко сделать следующий шаг к «красному» в его обычном сегодняшнем смысле. Желал того Пушкин или нет, но распространенное название поместья Ленского несет в себе более глубокие связи с поверьями и ворожбой прошлого, чем скупое английское «Fairhill». Такие сочетания, как Красная Горка, ассоциируются не только с представлениями о яркой красоте природы (или, если быть более точным, с красным цветом камня, песка или сосновой коры), но и с некоторыми захватывающими дух, хотя и традиционными языческими весенними обрядами и играми, о которых так скучно пишут в трудах по антропологии.
6_В_философической_пустыне…_ — «Пустыня» — это «desert» французского псевдоклассицизма. А также «retraite». Ср.: Мармонтель, «Урок несчастья» в «Нравственных повестях»: «Tout le monde connait la retraite philosophique qu'il s'etait faite au bord de la Seine»[667 - «Все знают философическую пустыню, которую он создал себе на берегу Сены» _(фр.)_].
7_Зарецкий_ — Некоторые любители прототипов ошибочно видят в этом образе пародию на Федора Толстого (см. коммент. к гл. 4, XIX, 5 и гл 6, VI, 5–8)
10 Cр.: гл. 2, XXXVI, 9.
13 Замечание Лернера[668 - «Звенья», 1935, № 5, с 77. _(Примеч._В._Н.)_] отослало меня к высказыванию Вольтера («Кандид» 1759, гл. 30): «Il n'y eut pas jusqu' a frere Giroflee qui ne rendit service; il fut un tres bon menuisier, et meme devint honnete homme…»[669 - «Даже брат Жирофле оказался полезен: он стал очень хорошим столяром и даже сделался честным человеком…» _(фр.)_]
<…>
Чижевский (с. 267) проводит здесь совершенно ошибочную аналогию с использованием Гоголем слова «даже» в «Шинели».
14_Так_исправляется_наш_век!_ — Я понимаю здесь «век» скорее как «эпоху», а не как «отпущенный срок жизни» (в отличие, например, от гл. 8, X, 13); впрочем, и тот и другой смысл достаточно тривиальны. К тому же вся строка есть неуклюжий галлицизм. Ср.: Вольтер, примечание 1768 г. к началу песни IV «Женевской Гражданской войны»: «Observez, cher lecteur, combien le siecle se perfectionne»[670 - «Посмотрите, дорогой читатель, как совершенствуется век» _(фр.)_].
V
Бывало, льстивый голос света В нем злую храбрость выхвалял: Он, правда, в туз из пистолета _4_В пяти саженях попадал, И то сказать, что и в сраженье Раз в настоящем упоенье Он отличился, смело в грязь _8_С коня калмыцкого свалясь, Как зюзя пьяный, и французам Достался в плен: драгой залог! Новейший Регул, чести бог, _12_Готовый вновь предаться узам, Чтоб каждым утром у Вери^37^ В долг осушать бутылки три.
4_В_пяти_саженях…_ — Сажень — 7 футов; 2,134 метра; 2,33 ярда. Ярд — мера расстояния в один шаг, двенадцать шагов — принятая дистанция при дуэли на пистолетах. Байрон (согласно его биографии, написанной Муром / Moore, «Life», p. 319) мог загасить свечу выстрелом из пистолета с расстояния в двадцать шагов.
9_Как_зюзя_пьяный…_ — Пьяный, как свинья (англ. _soused_as_a_swine_). По-русски «зюзя» имеет кроме «свиньи» еще несколько значений, одно из них — как раз и есть «пьяный человек», а другое — «толстый, обрюзгший». Английское существительное «souse» означает, кроме того, и соленую свинину и может происходить от латинского _sal_— «соль», в то время как глагол с таким же написанием мог возникнуть под влиянием французского _saoul_, происходящего от латинского satietas. «Зюзя» звучит так, словно непосредственно происходит от латинского sus («свинья»), но скорее всего является звукоподражательным образованием, имитирующим сосание (ср.: susurrus). Ср.: «as drunk as David's sow» («пьян, как свинья Дэвида»; Ray, «Proverbs», 1670).
Схожее выражение «как зюзя натянуся» использует Денис Давыдов^{134}^ в своем блистательном стихотворении «Решающий вечер» (три четверостишия, написанных александрийским стихом ок. 1818 г.)3.
11 Сравнение с римским полководцем Марком Атиллием Регулом (погиб ок. 250 г. до н. э.), героем 1-й Пунической войны. Потерпев поражение от карфагенян, был отпущен в Рим с тем, чтобы предложить сенату жесткие условия мирного договора. Вместо этого выступил с настоятельным требованием продолжения войны. Вернулся в плен, как и обещал, хоть знал, что ему придется поплатиться жизнью за свой поступок.
13_…у_Вери…_ — Кафе Вери (Cafe Very) — старый ресторан в Париже, изначально (1805–1817) располагавшийся на Террасе де Фейян (Terrasse de Feuillants) в саду Тюильри и пользовавшийся особой популярностью у военных благодаря своей прекрасной кухне. Не могу понять, почему капитан Джессе в своем «Бруммеле» пишет «Verey» и почему Сполдинг (а вслед за ним Эльтон) предлагает написание «Verrey». В «Физиологии вкуса» Ансельма Брийа-Саварэна (Anthelme Brillat-Savarin, «Physiologie du gout», 1825) упоминаются восхитительные entrees truffees[671 - Закуска из трюфелей _(фр.)_], которые подавались у братьев Вери. Леди Сидни Морган, щеголявшая беглым, но ужасающим французским (изобилующим ошибками и идиомами, употребленными без всякого идиоматического контекста), сообщает в 1818 г. в своем дневнике «Отрывки из моей автобиографии» («Passages from my Autobiography». London, 1859, p. 52), что ее водили «обедать к Вери, в сады Тюильри».
VI
Бывало, он трунил забавно, Умел морочить дурака И умного дурачить славно, _4_Иль явно, иль исподтишка, Хоть и ему иные штуки Не проходили без науки, Хоть иногда и сам впросак _8_Он попадался, как простак. Умел он весело поспорить, Остро и тупо отвечать, Порой расчетливо смолчать, _12_Порой расчетливо повздорить, Друзей поссорить молодых И на барьер поставить их,
5—8 Эти строки вполне могут быть слабым отголоском того, что наш поэт хотел сказать, но не сказал о Федоре Толстом, заурядном болтуне и повесе, в течение шести лет вызывавшем у Пушкина бурную ненависть своими сплетнями (см. коммент. к гл. 4, XIX, 5).
VII
Иль помириться их заставить, Дабы позавтракать втроем, И после тайно обесславить _4_Веселой шуткою, враньем. Sel alia tempora! Удалость (Как сон любви, другая шалость) Проходит с юностью живой. _8_Как я сказал, Зарецкий мой, Под сень черемух и акаций От бурь укрывшись наконец, Живет, как истинный мудрец, _12_Капусту садит, как Гораций, Разводит уток и гусей И учит азбуке детей.
4_…враньем…_ — О значении глагола «врать» на языке повес того времени см. коммент. к гл. 4, XIX, 5.
5_Sed_alia_tempora!_ — «Autres temps, autres moeurs»[672 - «Другие времена, другие нравы» _(фр.)_] — французская пословица.
9 Из пятидесяти студентов колледжа, которых я однажды спросил (желая нарочно продемонстрировать свойственное сегодняшним молодым американцам немыслимое невежество, касающееся окружающей природы), как называется дерево (американский вяз), растущее за окном класса, дать точный ответ не смог никто: одни неуверенно предположили, что это дуб, другие промолчали, а одна девушка сказала, что, по ее мнению, это просто дерево, посаженное для тени^{135}^. Когда переводчик встречается с ботаническими названиями у автора, ему следует быть более точным.
В гл 6, VII Пушкин описывает, как исправившийся повеса Зарецкий удалился в деревню и укрылся под сенью совершенно определенных растений. Вот анализируемая строка:
Под сень черемух и акации…
Перевод словосочетания «под сень» (то есть под некое укрытие, образуемое навесом, крышей, галереей, аркой, карнизом, «лиственным шатром», «лесным пологом», покровом, балдахином, беседкой, метафорическим «крылом» и т. д.) не составляет особого труда; не спорю, оно создает некоторую неловкость, так как выражения «под сенью» (тв. пад., ед. ч.), «под сень» (вин. пад., ед. ч.) и другие сочетания со словом «сень» (ж р., ед. ч) и «сени» (мн. ч.; не путать с известным словом «сени», означающим «прихожую») метрически очень податливы и потому пользуются особой любовью русских поэтов к вящему неудобству их переводчиков. Редко значение слова «сень» можно передать одним английским словом. Казалось бы, близкое по значению «shade»[673 - «Тень» _(англ.)_] не может устроить неподкупного буквалиста по той существенной причине, что в приведенных выше выражениях «тень» не совсем синонимична «сени», уже не говоря о том, что может выступать в том же пассаже в качестве робкой рифмы к этому слову. Однако чувственное восприятие «сени» столь хрупко, что во многих случаях — как, например, и в данном — никто не сочтет за преступление, если после предлога «под» («beneath» или «under») это слово будет просто опущено (см.: Коллинз, «Ода к вечеру», стих 49 в «Собрании» изд. Додсли, 1748 г. / Collins, «Ode to Evening», Dodsley's Collection) или заменено на «кров», как в выражении «под кровом» («in the shelter»). Но вернемся к рассматриваемой строке:
Под сень черемух и акаций…
Кров, о котором идет речь, образован двумя видами кустов или деревьев Говорят ли о чем-нибудь их названия русскому читателю? Всем известно, что распространенное название растения по-разному воздействует на воображение людей, говорящих на разных языках, — в одной стране оно рождает ассоциацию с цветом, в другой — с формой, слово может нести красоту классических коннотаций, источать благоухание невероятнейших цветов, хранить накопленный мед романтического смысла, вложенного в него не одним поколением элегических поэтов, под цветочным нарядом оно может скрывать мемориальную доску, которая увековечивает память какого-нибудь ботаника прошлого (как, например, _dahlia_[674 - Георгин _(англ.)_]) или странствующего иезуита с острова Лусон^{136}^ (как _camellia_[675 - Камелия _(англ.)_]). Слова «черемуха» и «акация» рождают в русском сознании две цветущие кущи и то, что я бы назвал стилизованным сочетанием ароматов, отчасти искусственных, как будет показано ниже. Не думаю, что переводчик обязан утруждать себя воспроизведением в тексте таких ассоциаций, но он должен пояснить их в примечаниях. Жаль, конечно, если благозвучное французское название какого-нибудь растения, скажем, вымышленное _l'alidore_ с его намеками на приворотные зелья и утренние туманы превращается в Англии в «свиную бородавку» («hog's wart») из-за особой формы его цветков, или «хлопковую почку» («cotton bud») из-за нежной ткани молодых листочков, или «пасторскую пуговицу» («parson's button») с аллюзией неизвестного происхождения. Если название данного вида не вызывает недоумения и не сбивает с толку читателя, годясь для обозначения нескольких различных растений (в этом случае следует давать видовое название на латыни), переводчик имеет право использовать любой существующий термин, коль скоро он точен.
В словарях «черемуха» обычно переводится как «bird cherry» (буквально «птичья вишня»), значение этого слова расплывчато и практически ничего не объясняет. «Черемуха» — это «птичья вишня» вида racemosa Старого Света, фр. _putier_racemeux_[676 - Гроздевидная (кистевидная) черемуха _(фр.)_] или _Padus_racemosa_[677 - Черемуха обыкновенная _(лат.)_] (Schneider). Русское название с его пушистыми, мечтательными созвучиями как нельзя лучше соответствует образу этого прекрасного дерева с характерными длинными кистями цветков, которые придают всему его облику в период цветения мягкую округлость. Будучи распространенной обитательницей русских лесов, черемуха одинаково уютно чувствует себя и на берегах рек по соседству с ольхой, и в сосновом бору; ее кремово-белые с мускусным запахом майские цветы ассоциируются в русской душе с поэтическими волнениями юности^{137}^. У этой «птичьей вишни» нет точного видового английского названия (хотя есть несколько родовых, но названия эти либо неточны, либо омонимичны, либо и то и другое вместе), которое могло бы соперничать как с педантизмом, так и с безответственностью глупейших наименований, упорно перетаскиваемых вредоносными буквоедами из одного русско-английского словаря в другой Одно время я полагался на обычно точный словарь Даля и называл дерево по-латыни Mahaleb, однако последнее оказалось совсем другим растением. Позднее я придумал термин «musk cherry» (буквально «мускусная вишня»), вполне созвучный названию «черемуха» и прекрасно передающий особенность ее аромата, но, увы, намекающий на вкус, совершенно не свойственный ее маленьким, круглым и черным плодам. Теперь же я употребляю научное название, благозвучное и простое «racemosa» и пользуюсь им как существительным, рифмующимся с «мимозой».
Обратимся к соседке черемухи — акации и попробуем ответить на следующий вопрос: должен ли переводчик понимать это название буквально, основываясь на словаре, сообщающем, что «акация» — это «acacia», или же он обязан выяснить, что на самом деле означает это слово, исходя из его контекстуальной среды обитания, в условиях некоей воображаемой местности и в свете определенного литературного приема? Я сторонник второго пути.
Если дикорастущая черемуха встречается на всей охватываемой романом территории (северо-западная и центральная Россия), то с акацией дело обстоит иначе Она относится к красивой и полезной разновидности тропической мимозы, один из видов которой — австралийская _A._dealbata,_ F. v. M., или декоративная серебристая акация (англ. _silver_wattle_), акклиматизировалась на кавказском побережье: в послепушкинские времена под названием «мимоза» ее продавали в петербургских цветочных лавках. Акацию из нашего текста нельзя назвать и «locust» (то есть псевдоакацией), как решено одним переводчиком, хотя для южной России «белая акация» означает совершенно определенное растение — сладкопахнущую американскую псевдоакацию (_Robinia_pseudoacacia_, Linn), культивируемую на Украине и воспетую сотнями одесских рифмоплетов. Но у Пушкина речь идет не о серебристой австралийской акации и не о псевдоакации Тогда о чем же? Конечно, о цветущем желтыми цветами виде рода Caragana, а именно _С._arborescens,_ Lam., вывезенном из Азии и высаживавшемся вокруг господских беседок и вдоль садовых аллей в северной России. Французские гувернеры называли ее «l'acacia de Siberie» — «сибирской акацией», а мальчики расщепляли ее темный стручок и, сложив ладошки лодочкой, дули в него, извлекая отвратительные резкие звуки. Однако с окончательной определенностью помогает установить действительное название растения следующее соображение Пушкинская строка является пародией на два пассажа из стихотворения «Беседка Муз» (1817) Батюшкова, незначительного поэта и литературного новатора, языку которого Пушкин обязан не меньше, чем стилю Карамзина и Жуковского. Стихотворение это, написанное вольным, или басенным, ямбом, то есть ямбом с неравным количеством стоп в строках, начинается так:
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
