На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
Набоков Владимир. Книга: Комментарий к роману "Евгений Онегин". Страница 27
13—14_кулис…_неслись…_— Рифма бедная, несмотря на _consonne_d'appui_[180 - Опорная согласная _(фр.)_].
XIX
Мои богини! что вы? где вы? Внемлите мой печальный глас: Всё те же ль вы? другие ль девы, _4_Сменив, не заменили вас? Услышу ль вновь я ваши хоры? Узрю ли русской Терпсихоры Душой исполненный полет? _8_Иль взор унылый не найдет Знакомых лиц на сцене скучной, И, устремив на чуждый свет Разочарованный лорнет, _12_Веселья зритель равнодушный, Безмолвно буду я зевать И о былом воспоминать?
1_Мои_богини!_Что_вы?_Где_вы?_— Один из тех редких случаев, когда, наоборот, для перевода четырех русских слов _(Что_вы?_Где_вы?)_ английских требуется в два раза больше.
Составная рифма _где_вы_—_девы_ очень хороша. (См. Приложение II.) — В английской поэзии аналогией будет, конечно, не макароническая и байроническая _gay_dens_—_maidens,_а скорее, впервые использованная _know_it_—_poet_или _sonnet_—_on_it,_теперь уже банальные и избитые.
<…>
XX
Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, всё кипит; В райке нетерпеливо плещут, _4_И, взвившись, занавес шумит. Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, _8_Стоит Истомина; она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит, _12_Летит, как пух от уст Эола; То стан совьет, то разовьет, И быстрой ножкой ножку бьет.
3_В_райке…_— _Раек,_ «маленький рай» — галлицизм, жаргонное название последнего яруса в театре. Эрик Партридж в своем «Словаре сленга и ненормативной английской лексики» («А Dictionary of Slang and Unconventional English», 1951) датирует первое использование в Англии английского слова _paradise_(рай) в значении «галерка» 1864 г., добавляя, что оно «всегда воспринималось как французское и устарело к 1910 г.». Несомненно, это всего лишь позаимствованное у парижан _paradis_(где блаженствует плебс и царит адская духота); слово встречается у многих писавших на злобу дня в XVIII в. (например, у Вольтера). По странному совпадению, в лондонских театрах зрителей, сидящих на самом верху, называли (ок. 1810 г.) «богами галереи» (Джон С. Фармер и У. И. Хенли, «Сленг и его аналоги» / J. S. Farmer, W. Е. Henley, «Slang and its analogues», 1893).
5—14 Дуняша Истомина (1799–1848; Дуняша — уменьшительное от имен Евдокия и Авдотья) очень одаренная и миловидная «пантомимная танцовщица», ученица Дидло (см. коммент. к XVIII, 12). Она дебютировала 30 августа 1815 г. в «пасторальном балете» «Ацис и Галатея» (музыка К. Кавоса, сценарий Дидло). В своей чудесной «Летописи» (с. 237–238) Арапов пишет о ней:
«Истомина была средняго роста, брюнетка, красивой наружности, очень стройна, имела чорные огненные глаза, прикрываемые длинными ресницами, которые придавали особый характер ея физиогномии; она имела большую силу в ногах, апломб на сцене, и вместе с тем грацию, легкость, быстроту в движениях; пируэт [вращение на одной ноге] ея и элевация [способность взмыть в воздух] были изумительны».
Из найденного мною ближе всего к спектаклю, о котором мог писать здесь Пушкин, стоит «Калиф Багдадский», двухактный балет Дидло на музыку Антонолини, который давали 12 января 1820 г. (то есть по меньшей мере на две недели позже спектакля в _ЕО_) и где партию Зетюльбы танцевала Истомина. Однако это была не премьера, а второе представление (первое прошло 30 августа 1818 г., Зетюльбу танцевала Лихутина). Остальные даты неубедительны. Арапов пишет, что 20 июля 1819 г. после шедшей в тот день «Русалки» все танцовщицы выходили в «большом дивертисменте» — «Морской победе» Дидло на музыку Антонолини (см. коммент. к гл. 2, XII, 14 и гл. 5, XVII, 5). Помянутые далее змеи и, в отвергнутом чтении, медведи (XXII, 1 и коммент. к XXII, 1–4) указывают на еще один _ballet_magic_[181 - Волшебный балет _(фр.)_], поставленный Дидло на этот раз в _genre_chinois_[182 - Китайский стиль _(фр.)_], — четырехактное представление «Хензи и Тао» («Красавица и Чудовище») на музыку Антонолини, но его премьера прошла также слишком рано (30 августа 1819 г.), и у меня есть основания предполагать, что Истомина в тот вечер вообще не танцевала. Балет повторяли 30 октября и 21 ноября. В один из этих дней Пушкин на спектакль опоздал. Он только вернулся из Царского Села. Там сорвался с цепи медвежонок, он бегал по дорожкам парка и мог напасть на Александра I, случись царю оказаться поблизости. Пушкин шутил: «Нашелся один добрый человек, да и тот медведь». (См. также XXII, варианты, 1–2.)
Пушкин прозябал в Кишиневе, а тем временем в Петербурге в Большом Каменном театре Истомина танцевала черкешенку в балете Дидло по его поэме «Кавказский пленник», написанной в 1820–1821 гг. Эта хореографическая пантомима («Кавказский пленник, или Тень невесты», музыка Кавоса), с полным набором черкесских игр и боевых схваток, с парящим привидением, была впервые представлена 15 января 1823 г. и удостоилась шумных аплодисментов. Через две недели (и за три с небольшим месяца до начала работы над _ЕО_) Пушкин писал из Кишинева брату Льву в Петербург, бурно требуя подробностей о постановке и о черкешенке Истоминой, «за которой я когда-то волочился подобно кавказскому пленнику». Если, как считают охотники за прототипами, гадкий утенок Мария Раевская, которую Пушкин тринадцатилетней встретил на Кавказе, действительно стала — за спиной Пишо — «моделью» пушкинской восточной героини (не слишком новой и не слишком оригинальной), то им должно быть интересно, что впоследствии эту девушку заменила другая, с которой поэт был знаком еще раньше.
Эта строфа (гл. 1, XX) была, несомненно, продиктована желанием Пушкина поблагодарить талантливую танцовщицу за роль черкешенки и за предстоящее появление в роли Людмилы. И только чтобы поставить свою Татьяну выше распутной Елены Троянской, наш поэт, в ноябре 1826 г., шутливо уступит гомеровской Киприде первенство над «моей Истоминой» (гл. 5, XXXVII, 7—11).
Онегин появляется только в следующей строфе и пропускает выход Истоминой, но несколько песней спустя он узнает, что именно пропустил, — когда (как описано в гл. 8, XXXV, 9, 12–13) зимой 1824 г. будет читать русские журналы за тот ушедший год. Тогда же он, возможно, обнаружит в булгаринских «Литературных листках» (IV, от 18 февраля 1824 г.) эти десять строчек, первый опубликованный отрывок из романа (гл. 1, XX, 5—14) — по словам редактора, «по памяти продиктованный ему одним путешественником»^{18}^, быть может, самим Онегиным, только что побывавшим в Одессе; или, что более вероятно, он откроет булгаринский «альманах» «Русская Талия» на 1825 г. (выпущенный в середине декабря 1824 г.), где найдет те же десять строчек под портретом несколько полноватой Истоминой работы Федора Иордана (8 декабря 1824 г. она танцевала петербургскую премьеру «волшебно-героического» балета в пяти актах, поставленного Дидло по «Руслану и Людмиле») и там же — впервые опубликованные отрывки из «Горя от ума» Грибоедова (см. коммент. к гл. 8, XXXV, 7–8).
Осенью 1817 г., когда Истоминой было всего восемнадцать, ее кроткое очарование, темные волосы и прелестный румянец стали причиной одной знаменитой петербургской дуэли. Пятого ноября того года она повздорила со своим молодым покровителем графом Шереметевым, и Грибоедов уговорил ее зайти на чашку чаю в квартиру, где он жил вместе с графом Завадовским (в последнем знатоки прототипов узнают персонаж, упомянутый в «Горе от ума» (IV, 4):
…во-первых, князь Григорий!! Чудак единственный! нас со смеху морит! Век с англичанами, вся английская складка, И так же он сквозь зубы говорит, И так же коротко обстрижен для порядка.
Завадовский был безумно влюблен в Истомину. Шереметев обратился за советом к Якубовичу, прославленному дуэлянту (уже отправившему на тот свет десяток храбрецов), и тот предложил _partie_carree_[183 - Дуэль вчетвером _(фр.)_]. Естественно, и Завадовский, и Грибоедов хотели драться с Якубовичем; после некоторых колебаний Завадовскому достался Шереметев, а Грибоедову — Якубович. Дуэль началась с поединка Завадовского и Шереметева на Волковом Поле 12 ноября вскоре после полудня (Онегин, вероятно, был еще в постели) Стрелялись из пистолетов Лепажа с расстояния в 6+6+6 шагов (см. коммент. к гл. 6, XXIX–XXX). Секундантами были некто д-р Ион (Джон) и приятель Онегина Каверин. Шереметев выстрелил первым, и его пуля вырвала клок воротника на сюртуке Завадовского. «Ah, il en voulait a ma vie! A la barriere!»[184 - «Ах, он покушался на мою жизнь! К барьеру!» _(фр.)_] — вскричал граф Завадовский (невольно перефразируя возглас графа Розамбера из «Окончания любовных приключений Фобласа» («Fin des amours de Faublas»), когда, на совсем другой дуэли, пуля противника срезает ему с головы прядь волос: «C'est a ma cervelle qu'il en veut!»[185 - «Он покушался на мой мозг!» _(фр.)_]) — и с шести шагов прострелил Шереметеву грудь. В яростной агонии бедняга метался и бился в снегу, словно огромная рыбина. «Вот тебе и репка», — грустно и по-свойски сказал ему Каверин^{19}^. Гибель Шереметева отложила поединок Якубовича и Грибоедова; он состоялся годом позже в Тифлисе (23 октября 1818 г.) первоклассный стрелок, зная любовь великого писателя к игре на фортепьяно, аккуратно прострелил ему ладонь левой руки, повредив мизинец; это не помешало Грибоедову и дальше музицировать, но десять лет спустя лишь этот скрюченный мизинец помог опознать его тело, до неузнаваемости изуродованное толпой персов во время антироссийского бунта в Тегеране, где Грибоедов служил посланником. 11 июня 1829 г. Пушкин, знавший Грибоедова с 1817 г., ехал из Грузии на юг, через Армению, в Арзрум, и на повороте дороги ему повстречалась запряженная двумя волами арба — это везли в Тифлис тело Грибоедова. Истомина вышла замуж за второсортного актера Павла Якунина и в 1848 г. умерла от холеры.
Вариант
8 В беловой рукописи вместо СТОИТ_Истомина_у Пушкина _бежит_Истомина,_ что звучит живее, хотя и лишено тонкой аллитерации.
XXI
Всё хлопает. Онегин входит, Идет меж кресел по ногам, Двойной лорнет скосясь наводит _4_На ложи незнакомых дам; Все ярусы окинул взором, Всё видел: лицами, убором Ужасно недоволен он; _8_С мужчинами со всех сторон Раскланялся, потом на сцену В большом рассеянье взглянул, Отворотился – и зевнул, _12_И молвил: «Всех пора на смену; Балеты долго я терпел, Но и Дидло мне надоел».^5^
Вообще, поведение Онегина в этой и других строфах можно сравнить с ироническим описанием, опубликованным неизвестным автором в журнале «Сын Отечества» (1817, XX, с. 17–24):
«Вступая в свет, первым себе правилом поставь никого не почитать. <…> Отнюдь ничему не удивляйся, ко всему изъявляй холодное равнодушие <…> Везде являйся, но на минуту. Во все собрания вози с собою рассеяние, скуку; в театре зевай, не слушай ничего <…> Вообще, дай разуметь, что женщин не любишь, презираешь <…> Притворяйся, что не знаешь родства. <…> Вообще, страшись привязанности: она может тебя завлечь, соединить судьбу твою с творением, с которым все делить должно будет: и радости и горе. Это вовлечет в обязанности <…> Обязанности суть удел простых умов — ты стремись к высшим подвигам».
В любопытной связи с этим я не в силах не процитировать вольтерообразное словоблудие (с примесью символического романтизма) из чрезмерно расхваленного романа Стендаля «Красное и черное», гл. 37.
«В Лондоне он [Жюльен Сорель] наконец постиг, что значит истинно светское фатовство. Он познакомился с молодыми русскими сановниками [в дальнейшем именуемыми „его друзья денди“], которые посвятили его в эти тонкости.
— Вы, дорогой Сорель, предопределены самой судьбой, — говорили они ему. Вас сама природа наделила ЭТИМхолодным лицом, — то, что называется _за_тридевять_земель_от_переживаемых_вами_чувств,_— то есть именно тем, что мы так стараемся изобразить.
— Вы не понимаете своего века, — говорил ему князь Коразов. — _Делайте_всегда_обратное_тому,_что_от_вас_ожидают»._
1, 4, 5, 7–9 Эта строфа имеет наибольшее количество стихов со скадом на второй стопе. Двуязычному читателю рекомендую посмотреть оригинал. Как и в других случаях (см. коммент. к гл. 4, XLVI, 11–14), использование этой модуляции соответствует передаваемому смыслу. Никакой другой ритм не передаст столь выразительно, как Онегин пробирается по зале, как недовольно оглядывает публику.
2, 5_…по_ногам…_ярусы…_— В «Моих замечаниях об русском театре» 1820 г. Пушкин писал: «Перед началом оперы, трагедии, балета молодой человек гуляет по всем десяти рядам кресел, ходит по всем ногам, разговаривает со всеми знакомыми и незнакомыми». Обратите внимание на галльское построение фразы. Большой Каменный театр имел пять ярусов.
3_Двойной_лорнет..._ — В своем романе Пушкин использует слово «лорнет» в двух разных значениях: в общепринятом — очки или монокль на модной длинной ручке, которыми денди пользовался с не меньшей ловкостью и изяществом, чем красавица веером; во втором, особом значении — это бинокль, фр. _lorgnette_double_[186 - Двойной лорнет _(фр.)_]; думаю, что здесь имеется в виду именно он.
У Майкова в поэме «Елисей» (1771), песнь I, стих 559, Гермес преображается в полицейского капрала, сделав себе усы из собственных черных крыльев, а в другой раз (песнь III, стих 278) превращается в петиметра (_реtit-maitre,_ фат), см. стихи 282–283:
Ермий со тросточкой, Ермий мой со лорнетом: В который, чваняся, на девушек глядел.
Лорнет — это монокль «красавчика» XVIII столетия.
У Грибоедова в «Горе от ума», III, 8 (где зимой 1819–1820 гг. день Чацкого в Москве имеет тот же распорядок, что и день Онегина в Петербурге), графиня-внучка Хрюмина направляет на Чацкого «двойной лорнет»; здесь это, конечно, не бинокль, а именно лорнет, то есть очки на ручке.
К середине XIX в. и позднее, когда русский роман стал сплошная пошлость и небрежность (исключая, разумеется, Тургенева и Толстого), в нем порой можно встретить двойной лорнет в значении «пенсне»![187 - Из-за путаницы _lorgnette_и _lorgnon_(Примеч._В._Н.)_]
14_Но_и_Дидло_мне_надоел_ — «Романтический писатель», упомянутый в пушкинском примечании 5, которое поясняет аллитерирующий онегинский зевок, в черновой рукописи (2370, л. 82 об.) назван по имени. Фраза там начинается словами: «Сам Пушкин говаривал…»
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
