На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
Набоков Владимир. Книга: Комментарий к роману "Евгений Онегин". Страница 125
5—6_…радость…_младость…_ — Я попытался — боюсь, не вполне успешно — сымитировать эту рифму (ныне вышедшую из употребления вместе с устаревшим «младость»), во времена Пушкина столь же привычную, как и подобная ей «сладость — младость», которую поэт высмеет, не пройдет и двух лет, в гл. 6, XLIV, 5–6 (конец 1826 г.). Ср французскую рифму «allegresse — jeunesse»[920 - «Радость — молодость» _(фр.)_].
Строфа по содержанию близка строфе XVI гл. 1, лишь ресторатора Талона заменил ресторатор Отон (см. коммент. к стиху 12).
8 Ср. басню Дора о недостаточно проницательной устрице. «Huitre dodue, fraiche et bien nourrie /…animal tenace [qui] s'emprisonne / [Mais] l'ecaille va s'ouvrir en deux, / Et Mon Seigneur mangera la personne…»[921 - «Жирная устрица, свежая и упитанная /…неуступчивое животное [которое] сидит затворницей, / [Но] раковина раскроется / И Господин съест эту особу…» _(фр.)_]
Пять десятилетий спустя Толстой гораздо более оригинальным языком опишет «шершавые» снаружи и «перламутровые» внутри раковины, из которых Облонский серебряной вилочкой будет извлекать «шлюпающих» устриц. «Недурны, — повторял он, вскидывая влажные и блестящие глаза то на Левина, то на татарина».
12_Отоном…_ — Так Пушкин транслитерирует имя Cesar Automne или Autonne — это был ресторатор с Дерибасовской, напротив «Casino».
3 «Россини» рифмуется с «синий». Я могу припомнить лишь одну допушкинскую рифму к этому слову — в оде (1775) Василия Петрова (1736–1799), где «синий» рифмуется с «иней».
8—14 Это «развернутое» сравнение музыки с шампанским, оканчивающееся пренебрежительной клаузулой, на самом деле не слишком отличается от «распространенного» уподобления шампанского «тому-сему» в строфе XLV гл. 4 или «любовнице… живой» там же, в строфе XLVI. С более провинциальной разновидностью шипучего вина поэт сравнивает «Зизи» в конце строфы XXXII гл. 5. Тема вина и всего, что на него похоже, несколько навязчива.
5 Рядом с этим стихом в черновой рукописи (2370, л. 68) на полях написано имя «Монари» (первоклассный итальянский тенор Одесской оперы).
5—14 Здесь, вероятно, описана Амалия Ризнич, урожденная Рипп, дочь банкира — австрийского еврея, одна из трех или четырех одесских возлюбленных Пушкина. Она умерла в Генуе в мае 1825 г., примерно в то же время, когда Пушкин (узнавший о ее смерти больше года спустя) работал над этими строфами (приблизительно в марте). Ее мать была итальянкой. Ее муж, Иван Ризнич (или, как он писал по-французски, Jean Risnich), богатый и образованный далматский купец, торговал зерном.
Вероятно, о ней же сказано в первоначальном наброске XX:
Там хладнокровного <купца> Блистает резвая подруга.
См. также коммент. к гл. 10, XIII, 3.
Пушкин ухаживал за Амалией Ризнич в Одессе летом и осенью 1823 г. Вероятно, к ней обращена его страстная элегия, начинающаяся словами «Мой голос для тебя и ласковый, и томный…». В начале 1824 г. она родила мужу сына и в мае того же года, уже очень больная чахоткой, уехала из Одессы в Австрию и затем в Италию, где умерла[922 - См.: Сиверc А Семья Ризнич (новые материалы) — В кн. _П._и_его_совр._, 1927, VIII, вып. 31–32, с. 85—104._(Примеч._В._Н.)_]. Ее муж, остававшийся в Одессе, узнал о смерти жены 8 июня 1825 г. Туманский напечатал в альманахе Амфитеатрова и Ознобишина «Северная лира» на 1827 г. (вышел в ноябре 1826 г.) посвященный Пушкину пятистопный сонет «На кончину Р.»[923 - Он начинался так:Ты на земле была любви подруга:Твои уста дышали слаще роз,В живых очах, не созданных для слез,Горела страсть, блистало небо юга._(Примеч._В._Н.)_], датированный июлем 1825 г., в Одессе. Странно, что Пушкин узнал (от Туманского?) о смерти Амалии Ризнич лишь в июле 1826-го.
В начале 1827-го Ризнич женился на графине Полине Ржевуской, сестре Каролины Собаньской и Эвелины Ганской.
Любопытно сравнить эту псевдоитальянскую ночь, золото музыки Россини (XXVII, 11) и одесских сынов Авзонии, с воображаемыми и желанными ночами златой Италии, столь романтично воссозданными в гл. 1, XLIX. Следует также заметить, что аллюзия на одесский берег в гл. 1, L связывает эту начальную главу с последними стихами _ЕО_ в его окончательном варианте. Ведь самая последняя строка («Итак, я жил тогда в Одессе…», с которой в рукописи начинается «Путешествие», XXX) практически совпадает с пушкинским примечанием к слову «море» в гл. 1, L, 3 («писано в Одессе») — это Черное море, которое шумит в предпоследнем стихе _ЕО_ («Путешествие», XXIX, 14) и линией своего горизонта соединяет начало и конец окончательного текста романа, образуя один из тех внутренних композиционных кругов, примеры которых я уже приводил в своем комментарии.
[XXX]
Итак, я жил тогда в Одессе Средь новоизбранных друзей, Забыв о сумрачном повесе, _4_Герое повести моей. Онег<ин> никогда со мною Не хвастал дружбой почтовою, А я, счастливый человек, _8_Не переписывался ввек Ни с кем. Каким же изумленьем, Судите, был я поражен, Когда ко мне явился он! _12_Неприглашенным привиденьем, Как громко ахнули друзья, И как обрадовался я!
Беловая рукопись (ПБ 18, л. 1 об.).
1_…в_Одессе…_ — Последнее слово окончательного текста. Оно рифмуется с «повесе» (см. ниже коммент. к стиху 3), именительный падеж которого, «повеса», во второй строфе _ЕО_ рифмуется с «Зевеса», которое, в свою очередь, рифмуется с «Одесса» в «Путешествии», [XXII], — исключительно приятная перекличка созвучий под сводами поэмы.
3_Забыв_о_сумрачном_повесе…_ — Эпитет «сумрачный» здесь близок к французскому «tenebreux». Такой «le beau tenebreux» (прекрасный сумрачный рыцарь, от имени Бельтенеброс, как называл себя Амадис Галльский) был модным образчиком для подражания у молодежи конца 1820-х гг.^{237}^
7—9 Обратите внимание на скачок анжамбемана, сопровождаемого усмешкой:
А я, счастливый человек, Не переписывался ввек Ни с кем…
В числе прочих причин высылки Пушкина из Одессы в июле 1824 г. было и перехваченное болтливое письмо поэта к одному из его многочисленных корреспондентов (возможно, Кюхельбекеру).
13_…друзья…_ — Место действия — Одесса, время — осень 1823-го. Два друга (так я понимаю пушкинское «друзья», которое может означать и «наши с ним друзья») не виделись с мая 1820 г., когда Пушкин уехал из столицы в Екатеринослав, а затем на Кавказ, а Онегин отправился к дяде в имение, расположенное на полпути между Опочкой и Москвой. Начавшееся в первой главе действие завершило полный круг. Читателю следует понимать, что теперь, в Одессе, Онегин рассказывает Пушкину о том, что произошло с ним за это время. Остальное поведает поэту Муза, с которой мы встречаемся в гл. 7, V, 5 и гл. 8, I–VII.
Здесь, возможно, имеет смысл, используя все имеющиеся данные, проследить маршруты основных путешествий обоих наших героев. В начале 1821 г. Онегин из своего имения возвращается в Петербург; 3 июня (или июля?) он отправляется в путешествие по России, московский и волжский отрезки которого (лето 1821 г., когда Пушкин уже в Кишиневе) пролегают значительно восточнее пушкинского маршрута (май — июнь 1821-го, Петербург — Киев — Екатеринослав — Ростов), но на Северном Кавказе их пути соединяются.
В мае 1820 г. Пушкин был приписан как «сверхштатный чиновник» к канцелярии генерала Инзова, возглавлявшего комитет по защите интересов иностранных колонистов на юге России. Штаб-квартира Инзова размещалась в Екатеринославе (ныне Днепропетровск), куда Пушкин прибыл около 20 мая из Петербурга не просто как новый служащий, но и как курьер, доставивший наместнику Бессарабской области Инзову известие о назначении его действительным губернатором Бессарабии. Между отъездом Пушкина из Екатеринослава (28 мая, с Раевскими) на лечение к целебным водам Пятигорска, на Кавказ, и его счастливыми днями в Крыму (с третьей недели августа по 5 сентября) Инзов и его канцелярия успели переехать в Кишинев, куда Пушкин и прибыл 21 сентября 1820 г., через четыре месяца после того, как начал служить у Инзова в Екатеринославе.
Маршрут Онегина повторяет путь Пушкина на Кавказские воды; следующим совпадением будет дорога в Грузию, куда Пушкин ездил летом 1829 г., во время войны с Турцией Онегин пробудет на Кавказе с конца 1821-го до лета 1823-го, а затем повторит путь, проделанный Пушкиным летом 1820 г. — через Тамань в Крым, и осенью 1823 г. побывает в Бахчисарайском дворце, через три года после Пушкина.
Тем временем Пушкина перевели, с июля 1823 г., из Кишинева в Одессу под начальство более высокопоставленного сановника, новороссийского (включая Бессарабию) генерал-губернатора графа Воронцова, который оказался много строже и Пушкину благоволил куда меньше, чем старичок Инзов. Здесь в конце
1823 г. Пушкин и Онегин, не видевшиеся более трех лет, встречаются вновь. К концу июля 1824 г. друзья расстаются опять — Пушкина приговаривают к двум годам деревенской ссылки в псковском имении, а Онегин в середине августа
1824 г. появится в Петербурге, где встретится с Татьяной, с которой не виделся с 12 января 1821 г.
Необходимо отметить, что внутри этого круга лежит еще один, малый круг, который совершает пушкинская Муза. В мае 1812 г., когда она начала посещать тринадцатилетнего Пушкина в его лицейской келье (гл. 8, I), семнадцатилетний Онегин уже начал разгульную жизнь в Петербурге, которой посвятит восемь лет (гл. 1, IV). К 8 января 1815 г. (гл. 8, II) у нее выросли крылья. В 1817–1818 гг. в Петербурге за ней волочатся молодые кутилы (гл. 8, III), а году в 1819 или 1820-м она вместе с Пушкиным тщетно пытается обучать их нового приятеля, Онегина, тайнам стихосложения (гл. 1, VII). В начале мая 1820 г. Онегин едет из Петербурга в деревню (гл. 1, I, II, LI, LII), а Муза отправляется с Пушкиным на Кавказ, в Крым и в Молдавию (гл. 8, IV–V). В августе 1824 г. по календарю «реальной» жизни она появляется в Михайловском (присутствовать при событиях, последовавших за онегинским отъездом, — гл. 8, V), и в августе же 1824-го по календарю романа она встречается с Онегиным на петербургском рауте (гл. 8, VI).
ВАРИАНТ
7—14 В черновой рукописи (2368, л. 30):
А я, [ленивый] человек, Не мог вести во весь свой век Я переписки постоянной, И ссоре даже рад иной Дабы избавиться порой От этой пытки непрестанной. Тому причина, право, лень; Почтовый день — мой черный день.
[XXXI]
Святая дружба! глас натуры!! Взглянув друг на друга, потом, Как Цицероновы Авгуры, _4_Мы рассмеялися тишком.
Беловая рукопись (ПБ 18, л. 1 об).
1_Святая_дружба…_ — Это же чуть ироничное выражение есть у Пушкина в письме к Соболевскому, о котором я говорю в коммент. к VII. «…в доказательство дружбы (сего священного чувства) посылаю тебе мой Itineraire[924 - Путеводитель _(фр.)_] от Москвы до Новагорода».
3 _…Авгуры…_ — У Цицерона в «De divinatione» (II, 24) «Vetus autem illud Catonis admodum scitum est, qui mirari se aiebat quod non rideret haruspex haruspicem cum vidisset». Харуспекс (авгур) был гадальщиком, предсказывающим будущее по внутренностям животных. Хотя Цицерон здесь утверждает, будто любому известны слова Катона о том, что он «удивлялся, как предсказатели могли смотреть друг на друга без смеха», никакого подобного высказывания Катона до нас не дошло. Впрочем, пушкинский источник здесь не Цицерон. «Les augurs de Rome qui ne peuvent se regarder sans rire»[925 - «Римские авгуры, которые не могут смотреть на себя без смеха» _(фр.)_] — старое клише французского журнализма. Оно даже существует в обратном латинском переводе: «si augur augurern».
Через десять лет это же избитое сравнение находим у Лермонтова в «Княжне Мери» (запись Печорина от «13 мая»: «Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, по словам Цицерона, мы начинали хохотать…»).
4 Строфа не окончена. Бурцев где-то домыслил, что Пушкин с Онегиным тихо хихикали о том, что оба они принадлежали к одному и тому же революционному движению. Я же полагаю, что насмешили их не домыслы комментаторов, а та несвятая и неискренняя дружба, при которой друзья могут совершенно забыть друг о друге на три года.
Ср. последнюю строчку стихотворения, написанного летом 1819 г. в Михайловском и адресованного Пушкиным Михаилу Щербинину, его петербургскому весельчаку-приятелю (стихи 27–32):
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
