На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
Такие ночи самой природой созданы для безумств... И Светлана ничуть не удивилась себе, когда скользнула через холл от двери к двери, в короткой вырезной рубашке, босая, и нажала ручку, шершавую и горячую, и дверь тихо отворилась. Он стоял спиной к окну и ждал. И, с облегчением всплывая со дна, она шагнула к нему и протянула руки, без слов, спокойно и откровенно, и покорно. Много позже пришли слова...
5
Иногда остро, то к горлу, то к сердцу, подступало: такого не может быть! Не может быть так много, так сложно. Так хорошо. Не может быть - со мной... Уже потом, вспоминая, смеялись: кажется, целую неделю не вставали с постели. По крайней мере, не выходили из спальни. Это, конечно, было не так, просто время разделилось на два потока: в одном происходили какие-то события, а в другом было только исступление. И они с радостным испугом в него погружались... ...а днем проходила обычная жизнь, и возбужденно-веселые люди, вежливо похоронив мертвых, - не так уж много их оказалось, представлялось ведь - горы, горы... - похоронив их, бежали праздновать продолжение собственной жизни. И уличный бал в честь Десятого июня был преувеличение, лихорадочно красочен, пышен, ярок, шумен, душен и вызывающе бесстыден. - Мы идем или не идем, наконец? - возмутилась Олив. - Так же нельзя, вы проглотите друг дружку... Она знала все, и почему-то от нее можно было не прятаться, не запираться и не отводить глаза. Начиная с того первого утра, когда она встретила их, смущенных, шампанским... Знаешь, как-то под утро пробормотала Светлана, мне иногда хочется, чтобы ты и с ней тоже... только чтобы я не знала... Я дура, да? Выехали верхами, в обязательных масках и нарядах: огромный клюв и перистая грива были у Глеба, зеленые до пят волосы скрывали Светлану, обтянутую чешуйчатым трико, на голоногой Олив был огненно-рыжий парик и кожаный жилет - в честь тех самых "голых ведьм", против которых не устояла гвардия короля Майкла Второго (и последнего). Поэтому, кстати, день Республики со временем стали отмечать весьма экзотично... Разряженные толпы стекались к набережной и к Театральной площади, где в полночь начинались танцы и где каждому, способному держать бокал, наливали розовое вино. Огненные драконы парили на нитях над крышами, а медные мортирки, уставив пасти в зенит, хлопали звонко - и цветные пламена охватывали небо. Кислый дым спускался после этого... Торговали буфеты, сияли витрины лавок, мальчишки с коробками на головах бросались под самые копыта, предлагая свой товар. Чопорный и верный традициям Порт-Элизабет имел два дня в году, когда забывал все и пускался Бог знает в какие тяжкие... Все церкви были сегодня закрыты. Касаясь коленом любимой, Глеб легонько теребил поводья, направляя свою мышасто-серую вперед, вровень с ходом прочих конных - их ехало много. Пешие старались не занимать середину дороги. Олив чуть приотстала, беседуя с кем-то в домино. - Сладкая, - сказал неожиданно для себя Глеб, - давай уедем куда-нибудь... Она услышала его, хотя, казалось, в этом шуме можно было только кричать. - Сейчас? Отсюда? - Нет. Вообще. Убежим. - А куда? - В Эннансиэйшн. У Олив там друзья. - Они - друзья Олив... - Все равно. Это красивейший город, там лучшие в мире театры, там самая культурная публика, там в каждом кафе играют оркестры, там все заросло розами, там живут люди, которым ничего особенного не нужно от этой жизни... - А разве нам - не нужно? - Нам нужно, чтобы нас не трогали. Чтобы о нас забыли: нет и не было. Моих трофейных денег хватит года на три не самой скромной жизни... (В зеленом мешке, разложенные по сто в кожаные кисетики, позвякивали именно золотые соверены - Эразмус угадал верно - общим числом тысяча двести. Кроме того, там было еще пятьсот фунтов в новеньких банкнотах, глядя на которые полковник Вильямс и мистер Бэдфорд одинаково покачали головами и сказали, что это, надо полагать, подделка, но более точная, чем оригинал. Пока что банкноты сданы были в банк, и банкиры должны были решить, как быть с ними дальше). - Наверное, тебе не надо было их брать вообще, - сказала вдруг Светлана. - Почему, хорошая моя? - Не знаю... Я их боюсь. Они какие-то... нечистые. Притягивают... зло. Как громоотвод - молнию... - Ты это серьезно? - Да, мне... как-то внезапно показалось. Сначала я обрадовалась, ты же знаешь... - Значит, нужно поскорее их истратить. Давай купим яхту. Я выучусь на капитана, а ты будешь... - Носовой фигурой, - засмеялась Светлана. - Специальным помощником капитана, - возразил Глеб. - Нет: успокоителем качки. Если судно ритмично раскачивать против волн... - Раскачка судна - это основное занятие специального помощника капитана. - А если к койке подсоединить шатун, как у машины, то можно будет плавать далеко, быстро, без угля и без ветра. - Боже! - прикрыл глаза Глеб. - Что мы здесь делаем? Вполне можно было бы обойтись без судна, без шатуна и без качки... - И даже без койки. Хотя с койкой лучше. - Уедем? - Будущим летом. - Почему не сейчас? - Ты не обидишься, если я скажу? - Клянусь, - Глеб поднял два пальца. - Я не хочу оскорблять Сайруса. Он ведь ни в чем не виноват... Глеб молчал долго. Потом сказал: - Кажется, я тебя понимаю... - Я люблю тебя, и ты мой. Но и его я... уважаю. Он хороший - по-своему, конечно. Вот пройдет год, уже даже меньше года, мы с ним разведемся, как это положено по закону, и тогда... Мы ведь подождем, правда? Тем более, что я буду сбегать к тебе каждый день. Я привязалась к тебе, ты чувствуешь? Я больше не смогу без тебя, ты так и знай, пожалуйста... Дорогу пересекало, пенясь, праздничное шествие. Четверка огромных битюгов тащила платформу, на которой две дюжины актеров исполняли апокрифическую пантомиму: голые ведьмы расправляются с гвардией, а потом добираются и до короля. Король вопил и отбивался, но что он мог поделать с такой бесстыдной бандой? В финале лишь ноги его торчали из груды тел, взбрыкивая все реже и реже... Лошадей за очень хорошую плату приняли в театральную конюшню. Танцы уже начинались, оркестр гремел, площадь обрамляли констебли. Их было много сегодня, куда больше, чем обычно, но никто этому не удивлялся и беспокойства не выражал. Глеб пропустил своих дам вперед и шел чуть справа и на полшага сзади, ощущая бедром плотное тельце револьвера. Тогда, заехав к мистеру Бэдфорду за патронами (и узнав о ранении полковника), Глеб поупражнялся в стрельбе там же, в домашнем тире. Револьвер был чрезвычайно удобен в руке, непривычно легок - и имел колоссальную, совершенно не ожидаемую отдачу. С самого оружия были тщательно сведены номер и фирменное клеймо, но на донышках гильз можно было прочесть: вензель из букв С и В, а ниже: "38 специальный". Пули были в мельхиоровых рубашках, гильзы - цельнолатунные, покрытые зеленоватым лаком, а самое удивительное - при выстреле не было дыма. Запах сгоревшего пороха тревожил память, но Глеб так и не смог вспомнить, с чем он ассоциируется. Старайся не оставлять стреляных гильз, сказал ему мистер Бэдфорд, это не то чтобы обязательно, но все же... Держась неподалеку, шел домино. Глеб привык к охране - как и к новому своему обличию. Олив сделала все сама: сняла волосы, а оставшийся ежик и брови обесцветила. Пригоршни орехового масла и трех сеансов загара на плоской крыше хватило, чтобы лицо и торс приобрели бронзовый оттенок. Белые шейные платки и светлые рубашки оттеняли его. Не сразу, но нашли пижонские кавалерийские полусапожки на высоком каблуке. Теперь Глеб на полголовы возвышался над толпой. Несколько штрихов гримировочным карандашом - и он стал выглядеть лет на семь старше. Лучший способ не быть узнанным - это выделиться из толпы, одобрил изменения мистер Бэдфорд. Вокруг кружили маски - в танце и просто так. Старые моряки и пираты, аргонавты и тролли, палладийские гусары и аркадийские пастухи, монахи, казаки, птицы, придворные, утопленники - мужские костюмы поражали разнообразием. Женщины поражали максимальным отсутствием костюмов: у многих большая часть ткани ушла на полумаски, если не считать, понятно, костюмами шляпки и прически - вот где не было пределов фантазии! От шляпки-каравеллы Глеб просто не мог оторвать взгляд - чем, наверное, обидел ее обладательницу, потому что каравелла вдруг резко развернулась и пошла против ветра, грациозно покачиваясь. А перед Глебом возник как бы ниоткуда горец в кожаном переднике, цветастом жилете и войлочной шляпе, поля которой спадали на плечи. - Здравствуй, ворон, - сказал горец. - Никогда, - ответил Глеб. - Что - и даже пригласить на тур вальса одну из ваших божественных дам, причем по вашему выбору? - Никогда, - каркнул ворон. - Даже если я предложу такое вот необычное отступное? - и горец поднял к лицу Глеба висящие на обрывке цепочки серебряные часы "Покровский" - анкерный хронометр с двумя секундными стрелками, календарем и репетиром; часы медленно поворачивались, и на задней крышке Глеб прочел знакомое: "Дорогому Борису Ивановичу от коллег в день блестящей защиты. 24.IV.1967 от Р.Х." Олив и Светлана, стоя в двух шагах, смотрели тревожно. Домино осторожно продвигался за спину горца. - Согласны? - спросил горец. - А впрочем, берите так. - Кто вы? - выдохнул Глеб. - Ну, это вопрос, недостойный ворона. Ворон должен знать все, ибо мудр. Как в сказке про короля Марка, помните? Нашел однажды король Марк волшебное кольцо, и позволяло то кольцо видеть скрытый смысл вещей и понимать зверей и птиц. И отправился по дороге, одевшись бедным рыцарем. Устал, лег под деревом - и слышит, как на ветку сели два ворона, молодой и старый, и ведут разговор. Спрашивает молодой старого: "Дедушка, сговаривают за меня двух девиц-ворониц: Мэри и Элен. Обе они молоды и прекрасны, обе из хороших семей, и приданое большое дают: за Мэри - мышиную страну под гумнами да амбарами, а за Элен - поле у трех дорог, где каждый год рыцари на поединки сходятся". Старый спрашивает: "А сам ты к кому склоняешься?" - "К Мэри, дедушка. Лучше, думаю, быть ангелом смерти в мышиной стране, чем ждать, когда наш ангел смерти на пир протрубит". Помолчал старый, подумал. Говорит наконец: "Бери в жены Элен". - "Почему?" - "А потому, внучок, что умрет скоро наш король Марк, и начнут дети его меж собой королевство делить и переделять, и на второй год иссякнет зерно на гумнах и в амбарах, и поедят мыши мышат своих и сами издохнут, а на поле твоем павших рыцарей и коней год от году прибывать станет, и придет тогда Мэри к тебе проситься в наложницы". - "А как ты знаешь, дедушка, что король Марк умрет скоро?" - "Как же не знать, когда он под деревом нашим лежит и нас слушает, потому что на пальце у него волшебное кольцо, а того не ведает, что кольцо это камнем внутрь повернуть надо, и только тогда ему суть вещей откроется..." Услышал это король Марк, повернул кольцо, и открылась ему суть вещей. И ужаснулся он тому, что увидел, поседел в одночасье и умер... Глеб сглотнул. Правая рука его сама дернулась и приподнялась, готовая скользнуть к револьверу, но горец точным движением вложил ему в ладонь часы и сжал пальцы. - Полно, Глеб Борисович, - сказал он по-русски. - До завтрашнего полудня мне нужно увидеться с вами. Неимоверной важности дело... И, сказав это, сделал шаг назад, в сторону - и растворился, исчез. - Кто это был? - почти испуганно спросила Светлана. Олив напряженно всматривалась в толпу. Домино мелькнул несколько раз в толпе и пропал. Глеб показал ей часы. - Не понимаю... - Светлана откинула волосы с глаз. - Что все это значит? - Если б я знал... - с тоской сказал Глеб. Под крышкой часов лежала свернутая вчетверо записка: "В восемь часов утра в консульстве".
Уже под утро, когда Глеб заснул и жесткая складочка у его губ разгладилась, Светлана выскользнула из-под простыни, накинула на плечи длинную, до колен, домашнюю куртку из небеленого полотна, взяла со столика успевшую оплыть свечу и тихонько, стараясь не скрипнуть дверью, вышла в холл. Пламя свечи наклонилось и затрепетало: еще не все окна были застеклены, и сквозняки гуляли по квартире. Натопленный Сью с вечера, водяной котел был еще горячим. Наполнять ванну Светлана не стала, открыла душ. Легкие капли как бы смывали тревогу, позволяли Душе дышать... Растершись полотенцем, Светлана вышла из ванной, сделала неловкое движение - свеча погасла. Если бы не это, она не заметила бы полоски света под дверью Олив.
Глеб проснулся и сел, ошеломленный. Такие сны ему не снились никогда. Он был будто бы в центре паутины, нити тянулись к его пальцам, локтям, ногам, ко всему телу, следовали за взглядом - и этими нитями он, делая любое движение, сдвигал с мест и заставлял выполнять что-то разные предметы: стулья, повозки, дома, корабли. Другие люди тоже были прикреплены к этим нитям... Но в то же время он знал, что на самом деле он не движется, потому что руки и ноги его прибиты, прикручены к пульсирующей мягкой и теплой стене, и все это имеет какой-то особый скрытый смысл. Неимоверным было напряжение его мысли... Сон испарялся, как пролитый эфир, и уже через минуту от него не осталось ничего. Тогда Глеб понял, что Светланы рядом нет. Он встал и выглянул в холл. Из-под двери Олив выбивался свет, слышны были тихие голоса. Улыбаясь, Глеб вернулся в постель - и уже в следующую секунду спал. Серебряные часы тихо тикали на столике. Репетир был поставлен на семь часов.
- Только ждать и надеяться, - повторила Олив, смешав карты. - Жить, ждать, надеяться. Дорога, постижение, звезда - и все через искушение и силу. Но над этим - время в обрамлении черных светил. Королева чаш благоволит к тебе, но паж жезлов - обременяет. Король пентаклей и рыцарь мечей сопровождают тебя в дороге, и огонь и земля между ними, и двойная вражда, которая крепче любви... - Тише! - Светлана подняла руку. Да, в дверь негромко скреблись. Олив вдруг резко наклонилась, почти легла на стол, а когда выпрямилась - в руке ее был тяжелый армейский револьвер.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
