На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
— Иди под крышу, — сказал Адам. — Будет обидно после всего заработать воспаление легких. Санька мотнул головой. — Ладно. — Адам постучал в дверь, ему открыли. — Давайте сюда узницу. Юлька вышла, сгорбившись и пряча лицо. Санька ничего не сказал, просто пошел рядом и чуть сзади. — Лезьте в машину, — сказал Адам. В штабном автобусике уже сидели Макарушкин и Бабакин. Юлька забилась в угол поближе к кабине, а Антон пристроился напротив — стоя, держась за какую-то петлю в потолке. — Санька, — позвал Адам. Тот молча забрался в салон. Почему-то в сознании Саньки отпечатывалось только самое незначительное. Тряска. Потеки воды на стекле. Промозглая тяжесть на плечах. Драная кожа сиденья. Гусиная кожа на руках. Когда автобус круто поворачивает направо, с воротника течет за шиворот. А когда налево — надо держаться крепче. Налево не надо смотреть. Дядя Адам заставил глотнуть коньяка. Теперь в горле жгло, голова кружилась, слегка поташнивало. Но стало теплее. Автобус остановился. Яркий свет понизу. Дверь. Голоса. Кто-то стягивает с плеч водяной панцирь, кто-то растирает полотенцем волосы и шею. Парни во флотской форме с автоматами в руках. Дядя Адам опять с телефонной трубкой у уха, он смешно прижимает её плечом, «Мы тоже не можем до своих дозвониться, — говорит старший спецназовец. Фамилия у него смешная, но никак не вспоминается. — Может, оно и к лучшему». Оба коротко всхохатывают. Вообще все — очень яркое, громкое, колючее, громоздкое. Все мешает. А ведь это родной медпункт. Вон в ту дверь проходил сотню тысяч раз, когда с шоколадками, а когда и так. Протоптал дорожку в линолеуме — вот. Санька встал на неё и пошел, и так было чуть легче. Держись за мной, сказал дядя Адам. Он и держался. За дверью был смотровой кабинет: ширма, диагност, вместо одной знакомой медсестры — три незнакомых и воендокторша, которая всегда носит неформенную шляпу с широкими полями. Прозвище её он знал, но забыл. Ага, а вот ещё одна дверь, которая раньше всегда была заперта. А за ней палата, в палате кровать, на кровати марцал. В полосатой пижаме. Рука прикована к кровати черными браслетами. Морда опухшая, левый глаз заплыл. Первым вошел старший спецназовец, такой широкий, что занял собой полпалаты. Дядя Адам, Санька и пристегнутый к нему на всякий случай Антон задержались в дверях. А ты, дочка, погоди, услышал Санька за спиной, но не обернулся. Спецназовец (полковник Макарушкин, вспомнил Санька) первым делом подошел к разложенным на кушетке вещам марцала и стал в них копаться. Антон шумно задышал сзади. — Как вы смеете? — слабым, но очень уверенным голосом спросил марцал. — Это абсолютно беспрецедентно. И освободите же меня наконец. — Немедленно? — уточнил Макарушкин. — И немедленно, да! — прекратите это издевательство. Что, собственно говоря, происходит? Марцал преображался на глазах. Он уже сидел, всем телом развернувшись к Макарушкину, и как-то умудрялся делать вид, что прикованная рука ему совсем не мешает. Голос звучал громче и бархатистей. — Немедленно — никак не могу, — виновато сказал Макарушкин. — У меня приказ. Сначала проверим вещички. Потом — по обстоятельствам. До выяснения. Вот это что? — Он вытащил из груды вещей маленький матово-черный шарик. — Для вас это не представляет никакой пользы. Можете считать, что это — как вы говорите? — сувенир. Санька посмотрел на Антона. Дядя Адам прижал палец к губам и что-то показал жестом. Санька не уловил, но Антон все понял, сместился влево, заставив Саньку переступить на два шага, и спрятался от марцала за косяком двери — и уже там уверенно замотал головой из стороны в сторону. Макарушкин тем временем продолжал осмотр, сыпля слова как ни в чем не бывало. — Как хорошо, господин военный советник, что вы отвечать соглашаетесь. Вот мы быстренько во всем и разберемся. А это что вот? — Он извлек из внутреннего кармана марцальского мундира небольшую ромбовидную коробочку и ткнул ею в Барса. — Положите на место, — скомандовал тот. — Это личное оружие. Антон кивнул утвердительно. — А чем стреляет? — Макарушкин весь излучал искреннейшее любопытство. — И как? — Я повторяю, это личное оружие. У вас оно просто не выстрелит. Яростнее мотание головой. — Не выстрелит, так не выстрелит. — Покладистый Макарушкин отложил коробочку… и снова взял её в руки. — А все-таки любопытно научиться. Вот так её, похоже, дер-жат, вот это что-то вроде спускового крючка… А что, удобная штука, легкая, портативная. Сами делаете или покупаете где? Санька понял, что Макарушкин издевается. Штука, которую он держал в руке, была обычной «щекоталкой» — оружием экипажей невольничьих кораблей. Их изучали в школе. Малая мощность — зуд, средняя — боль, высокая — судороги и шок. Если снять с предохранителя — мгновенная смерть. — Отдайте, — приказал Барс. — Это не игрушка. Это лучевое оружие. — Так я и сам вижу, что лучевое, — охотно поддержал Макарушкин, но с места не сдвинулся. — И кино было такое: «Лучи смерти». Там марсиане ими орудовали. Хотя нет, кино как-то иначе называлось… Марцал, кажется, растерялся. И одновременно насторожился. Поэтому он откинулся поудобнее и тихо-тихо, почти вкрадчиво попросил: — Господин офицер, отдайте мне мою вещь и объясните внятно, чего вы добиваетесь. — Я? Добиваюсь? — Макарушкин пожал плечами. — Помилуй Бог, я всего лишь любопытствую. — Как вас зовут? — Да ну что там зовут… — застеснялся землянин. — Макарушкин зовут. Василий Иванович. А то ещё полковником кличут. Но это редко. Нравы у нас простые, не то что на флоте. — Насколько я понимаю, господин Макарушкин, вы не хотите исполнять, но в то же время не осмеливаетесь самостоятельно отменить преступный приказ, отданный вам каким-то старшим офицером, я правильно изъясняюсь? Но вам должно быть известно, что военные советники моего ранга могут быть подвергнуты обыску или допросу только в присутствии консул-координатора или, как исключение, в присутствии ещё двух старших офицеров марцальского флота или Генерального штаба. Я рекомендую вам быстро разыскать… Дядя Адам отстранил Саньку, сделал несколько быстрых-неслышных шагов и, оказавшись у марцала за спиной, резко спросил: — А тех мальчишек, которых ты вместо взрывателя использовал, — ты их в присутствии офицера-воспитателя обрабатывал? Марцал обернулся на голос и — Санька глазам не поверил — мгновенно побледнел. — Послушайте, Адам, — неуверенно забормотал он, — я же вам все объяснил ещё в госпитале… — В госпитале ты мне рассказывал, что ты в полной жопе. Но ты почему-то забыл сказать, что главное дерьмо в этой жопе — ты сам. Теперь меня интересуют детали. Во-первых, эта. Он что-то показал марцалу. Тот заерзал, задергал прикованной рукой. — Я просто не успел как следует… Адам, это учебные взрыватели, посмотрите на маркировку. И вообще, уберите эти кандалы и давайте поговорим как цивилизованные люди… — Так я слушаю. Очень внимательно. Откуда должен прийти сигнал на эту штуку? — Да никакого сигнала!.. — Голубые глаза марцала высекли синие искры. — Он врет, — сказал сзади Антон. — Я знаю, — холодно сказал Адам. — Ты все время врешь, и так меня достал этим враньем… Вообще вы все — все время врете. Голова раскалывается, столько приходится держать в ней вашего вранья и сортировать, сортировать… Так вот: теперь ты врешь зря. Потому что спасет тебя только святая правда. Чистая, как вода горного источника. Ты, кажется, самого главного ещё не понял: я с тобой сделать могу все, что захочу. Могу к стенке поставить. Могу кусочками нарезать. Могу в дерьмо головой сунуть — тебе там самое место. — Адам, вы с ума сошли! Вас же после этого самого… мелкими кусочками… причем — ваши люди!.. Адам подошел вплотную, наклонился и в упор посмотрел на марцала. — Ты, Барсик, не шуми. Ты ведь ещё дите малое. Мало битое. Просто никто ничего не узнает. Ну, провалил один придурок террористическую операцию и от позора застрелился из личного оружия. Иваныч, — позвал он, не отводя глаз от Барса, — проверил, батарейки там свежие? — Судя по индикатору, две трети заряда. Если бить по максимуму, то хватит ещё на десяток таких, как он. А по минимуму… три часа здорового смеха, я думаю. — Вот и разобрались. — Дядя Адам говорил все тише, а марцал бледнел все сильнее. — Откуда придет сигнал? — Не будет никакого сигнала! — Ты сказал, что сам готовил эту операцию. — Только свою часть! — Взрыватели не учебные. Маркировка — вранье. Откуда придет сигнал? — Не знаю! Адам взял марцала за шиворот и встряхнул. — Надо было тебя, сука, выпороть, а не тех пацанов, которым ты головы заморочил. И ещё не поздно. Или ты заговоришь, шакаленок, — он отпустил марцала и брезгливо вытер руку, — или мы начнем проверять, чего ты больше боишься. Имперцы парламентера ещё не прислали, так что время у нас есть. Иваныч, свистни двух ребятишек покрепче. Макарушкин просто махнул рукой, и за спиной Саньки произошло какое-то движение. А марцал вдруг почему-то успокоился. В голосе снова появились уверенные и этакие барственные нотки. — Послушайте, Адам, это варварство, и никто вас не поддержит. А главное — оно совершенно бессмысленно. Я всей душой готов с вами сотрудничать, а вы почему-то заставляете себя совершить насилие надо мной. Но ведь это насилие прежде всего над вами! Адам подскочил к нему и сделал быстрое движение. Спокойно отошел в сторону. Марцал свободной рукой держался за лицо, из его удивленных глаз градом катились слезы. — Анатомия у нас очень сходная, — мерно, как на лекции, заговорил дядя Адам. — Но вы её плохо знаете. У вас просто не было необходимости её изучать. Кончик носа —штука чрезвычайно чувствительная. И если ты, скотина, будешь продолжать пороть всякую чушь, я тебе таких точек ещё много покажу. Откуда придет сигнал? Ответа не было. — Решил героически помолчать? Ничего, это недолго. Ага, вот и санитары. Начинайте, ребята. В палату, отодвинув Саньку, вошли двое спецназовцев, лейтенант и старший лейтенант. Старший отстегнул браслет от спинки кровати. Марцал приосанился, собрался что-то сказать… и вдруг оказался лежащим поперек кровати со спущенными штанами. Лейтенант взял его под мышки и сдернул пониже, уперев головой в пол. Прижал коленями… — Надо бы флотский ремень — с бляхой, — сообразил дядя Адам. Санька мгновенно сдернул свой и подал. — Дай-ка я, — сказал Макарушкин. — А то все ты да ты. — Для начала — десять, — скучно согласился Адам. «Раз», — сказал про себя Санька, когда на голой заднице — обыкновенной, надо сказать, заднице, гладкой и розовой — марцала отпечаталась первая красная полоса. До десяти он не досчитал, стало неинтересно, и он отвлекся. В коридоре перед смотровой что-то происходило, какая-то суета, движение, шум… Он помнил, что нельзя оглядываться. — Посадить, — так же скучно скомандовал Адам, и Санька снова стал смотреть на марцала. Лицо у Барса было красное, глаза выпучились. Надеть штаны ему не позволили, и он неловко закрывался скованными впереди руками. Макарушкин недовольно ворчал себе под нос, лейтенанты отступили к стене. — Порка — занятие трудоемкое и однообразное, — продолжил Адам лекцию. — Поэтому мы в неё кое-что привнесем. Это будет сюрприз. После следующей десятки я опять спрошу про сигнал. Не ответишь — продолжим. Поехали, ребята! Марцал вскрикнул, и его снова завалили задницей кверху. Десять с оттяжкой. На этот раз Санька не отвлекался. Он вдруг понял, что перед ним происходит что-то важное — отнюдь не простая порка провинившегося, нет, а свершение правосудия, невозможного ни в одном официальном суде. После десятого удара марцала приподняли, и Адам пинком отправил его в дальний угол палаты. Бросил туда же одеяло. Марцал завернулся и тихо заскулил. — У тебя есть пара минут подумать. Вопрос ты знаешь. Но я его повторю. Откуда придет сигнал? Где те, кто командует операцией? И кто они? Он произнес это, а потом, словно потеряв к марцалу всяческий интерес, отвернулся, отошел к окну и присел на подоконник. Провел пальцем по мокрому стеклу. Что-то нарисовал, потом стер. И тут из коридора донесся сдавленный вскрик, грохнула дверь, очень дробно простучали ботинки, Санька отпрянул: мимо него в палату ворвался совсем молодой парнишка в страшно грязной форме. — Господин полковник, Василий Иванович! Там!.. — Смирно, лейтенант! Докладывайте. — Там, — парнишка судорожно вздохнул, — вы сами… Это недалеко от того бункера… — Что недалеко от бункера? — Адам встал. Но в палату уже вносили носилки, одни за другими. Потом солдаты, топоча, вышли. На полу остались грязные отпечатки сапог и три пары носилок с неподвижными телами на них. Две девочки-наземницы, Санька их раньше не видел… а мужика узнал, хоть и не сразу, но узнал — это он вез его к «Арамису» в тот день, точно, с красной шеей, рассказывал про копченую рыбку и сына в Гоби. Потом Санька нанял, что не заметил чего-то очень важного. Дядя Адам стоял перед мертвой девочкой на коленях и внимательно что-то рассматривал. Долго. Очень долго. К нему присоединился Макарушкин. Наконец Адам встал и медленно-медленно пошел к марцалу. Он не дошел двух шагов. Баре так же медленно-медленно поднимался ему навстречу. У него было абсолютно белое неподвижное лицо и черные провалы глаз… — Это не я, — сказал он тихо. — Слово чести — это не я. — Ну да, — ватным голосом сказал Адам. — Не ты. Обязательно — кто-то другой. Он обеими руками — накрест — взял марцала за лацканы и изо всех сил впечатал в стену. Посыпалась штукатурка.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
