На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
А «Птица» уцелела! Больше никого уже не было рядом, никого живого, только чей-то раскаленный пепел, и позади тоже так мало оставалось живого… а здесь — они с Аланом и какой-то марцал. Алан выпустил в крейсер остаток торпед, Толик влепил ещё четыре снаряда в серую бугристую броню — в упор. «Птица» держалась чуть дальше и до сих пор не стреляла, Толик присмотрелся к ней и прислушался к её пилоту… под брюхом «Птицы» висел не обычный контейнер с торпедами, а какая-то странноватая хрень… в пилоте же чувствовалась некоторая неуверенность… Это длилось недолго. В сущности, это вообще не длилось. Какие могут быть колебания… Между марцальским корабликом и крейсером протянулся ослепительный мелочно-белый луч — видимый в вакууме луч! — и там, где он коснулся брони, вспыхнуло новое солнце. Оно налетело на Толика и перетекло в него, горячо распирая изнутри голову и все тело… Разогнанный до трети скорости света, пучок ионизированного антицезия — двенадцать граммов — почти весь прореагировал с веществом брони, породив огромной силы выброс электромагнитных квантов во всем спектре: от инфракрасного до гамма; при этом на долю жесткого гамма-излучения приходилось девяносто пять процентов выделившейся энергии. Все, что представляло собой хоть какую-то преграду на пути радиации: металл, керамика, человеческие кости, — мгновенно раскалялось до звездных температур и испарялось… В радиусе тридцати километров не осталось ни единого живого существа — не спасали ни броня имперских крейсеров, ни триполяр землян и марцалов. В радиусе ста — ста пятидесяти километров многие получили смертельную дозу облучения. И даже поверхности планеты поток радиации достиг не таким уж ослабленным: в эпицентре взрыва на квадратный метр пришлось сорок — пятьдесят рентген. К счастью, это был далекий ревущий юг Атлантики — место, почти пустынное в это время года. Поэтому и с поверхности Земли никто не заметил появления в небе летающего острова.
Глава двенадцатая.
ЛЕТАЮЩИЙ ОСТРОВ
Все ещё 24 августа 2014-го
— Не притворяйся, — сказали ей. — Ты дышишь не так. Юлька открыла глаза. С болью свела взгляд. Перед нею расплывчато белела огромная бледная рожа. Потом рожа отодвинулась и растроилась, и Юлька все вспомнила. — И не дергайся, — сказал Антон, усаживаясь на свое место и брякая о столешницу большой пластмассовой чашкой. Юлька провела языком по губам, слизывая холодные капли. Теперь она чувствовала, как вода стекает по шее, как холодеет и мокнет майка на груди… Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой — руки ей стянули за спиной, а ноги примотали к ножкам стула. Ноги она ещё кое-как чувствовала, а руки — уже нет. — Дергаться бесполезно. — Что вы сделали? — спросила она невнятно, но её поняли. — Зачем? — Мы. Тебя. Связали, — сказал Антон очень раздельно. — Если будешь делать то, что надо, — все будет нормально. Если попытаешься выдрючиться — пеняй на себя. — Не понимаю. Что — делать? — Пока что — просто отвечать по телефону. Если он будет ещё звонить. Что у нас все в порядке. Есть, так точно. Ясно? — Нет. Вы что-то задумали? — А то. Иван, растолкуй ей. Я не могу… — Он сморщился, как от зубной боли. — Они нас за кроликов держат, — сказал Иван. — Думают, нас разводить легко. Думают, мы дурни. Ты вообще-то поняла, что этот Барс замыслил? — Как ты смеешь… так… о марцале… — Смею. И среди них попадаются… Ты хоть поняла, что он предатель? Или ещё нет? — Предатель? — У Юльки пересохло в горле. — Кого он предал? Кого? — Кого-кого… Своих, кого же еще. Детонаторы фальшивые, ясно? Я случайно засек. Учебные они. Там маркировка на них специальная. Так кто он после этого? Юлька втянула воздух. Выдохнула. Сердце, на секунду остановившееся, заколотилось. — Так ведь так и было задумано, — сказала она. — Чтобы те, — она коротко вздернула лицо вверх, — были уверены, что все по правде. А как они узнать могут? Спросить кого-то из нас. Знаешь, как они умеют… И мы должны быть уверены, что взрыв будет. Что все по-честному. А вы теперь… — Бу спока, — сказал Иван, ухмыляясь. — Все и будет по-честному. Мы свои детонаторы поставили. Настоящие. — Двенадцать штук, правда, — вмешался третий, Петр. — У нас всего двенадцать было. Но и этого хватит. — Так вы хотите… взорвать? — А ты хочешь сдаться? — Но марцалы не собирались взрывать город! Они только хотели этим козырнуть. Вы что, ребята! Это же марцалы. Это же… наши! — У неё не нашлось другого довода. — Значит, ты хочешь сдаться, — как бы не слыша её, сказал Петр. — Значит, ты такая. После всего… после пацанов сгоревших… Ты сама-то кто? Слухачка щипаная, придонный персонал. Тебе-то все одно ничего не грозило… — Не заводись, — сказал Антон. — Она ничего такого не сказала. — Нет, сказала. Сказала, что хочет сдаться. — Не сказала. — Сказала, я сам слышал. — Ничего ты не слышал. Уймись. А ты, — повернулся он к Юльке, — тоже думай. Откуда ты можешь знать, что они хотели, чего не хотели? Телепатка, что ли? — Немножко, — соврала Юлька. — Я знаю, когда говорят правду. — Ну и?.. — Барс мне именно так и сказал: козырнуть. И я поняла, что это правда. — Врешь, — беззлобно сказал Антон. — Вот я точно знаю, когда врут. Меня ещё весной начали раскачивать. И сказали, что потом сильнее раскачают. Почему мы этого Барса и заподозрили… — Откуда у вас детонаторы? — Со складу, вестимо, — хмыкнул, Иван. — Откуда ещё детонаторы берутся? — Мы их давно скребанули, — пояснил Антон. — Рыбу глушить хотели. А видишь — для настоящего дела понадобились… Барс — предатель. — Он резко изменил тон, глаза его сузились. — Он хочет сдаться. Их несколько таких. Хотят остаться на Земле. — А… остальные? — Ну… если Империя захватит Землю… Чего им тут делать? Коров пасти? Будут биться до последнего, а потом — взорвут все к чертовой матери. — Взорвут нас… и смотаются… Так, по-вашему? — А зачем нам жить? — тихо спросил Петр. — Нам и сейчас-то особенно незачем жить, а под Империей… Или тебе это все по барабану? — Не задирайся к ней, — сказал Антон. — Она ещё ничего такого не сказала. — Ну так подумала! — И не подумала, — сказал Антон. — Так вот, слушайте меня. Если Барс вдруг позвонит и скажет, что отбой и все такое… Он же Предатель. — Значит, надо взрывать, — сказал Петр. — Не сразу… Мы просто не выйдем из бункера. Потребуем адмирала и все ему объясним. — И что? — недовольно спросил Петр. — А то. Сейчас власть у нас, вот на этой самой кнопке. Мы втроем — или ты с нами? тогда вчетвером — сможем дежурить круглосуточно много дней. Или месяцев. Потребуем, чтобы имперцы убрались навсегда. И если они сунутся хоть раз… хоть на самую глухую окраину… тогда — взрывать. Вот тогда, Петька. Только тогда. Понял меня? Только тогда. — Понял… — протянул Петр. — Бесполезно это, наверное, — сказала Юлька. — Ну сотрем мы в порошок Питер. А остальные города? Они же останутся. — А сейчас во многих местах при кнопке сидят решительные пацаны, — сказал Иван. — Ты про «Шрапнель» слышала? Юлька слышала. «Шрапнелью» называлась широко известная «секретная» организация, объединяющая гардемарин КОФ из разных школ и даже разных стран. Они переписывались, устраивали какие-то встречи, съезды — в общем, производили большой шум… Юлька была уверена, что все это нельзя принимать всерьез. Да и Санька… он тоже так говорил. — Слышала, — сказала она. — «Шрапнель» — это так, вроде обертки, — сказал Иван. — А вот что у неё внутри есть — это серьезно. Это решительные пацаны. И такой вариант мы с ними обсуждали. — И не только такой, — сказал Антон. — Не только, — согласился Иван. — Но пока что в работе — этот. Юлька опустила голову. Все стало ещё безнадежнее, чем было раньше. — Развяжите меня, — сказала она. — Я с вами.
Они заходили на посадку и касались полосы с интервалом в сорок секунд: девятка «Арамисов», два «Портоса» и две «Звездные птицы» — последние, кто ещё оставался в небе. Тридцать три пулковских корабля к этому времени уже вернулись на землю — на саму базу, на запасные полосы, на чужие (и даже весьма отдаленные) базы; кто-то сел просто в чистом поле, прорыв трехметровой глубины траншею, кто-то — на шоссе… Возможно, к вечеру объявятся ещё несколько пилотов — какая-то надежда оставалась. Возможно, их будет человек десять… Из тех, кто сумел приземлиться, почти половина имели дозу свыше ста рентген, причем четверо из них — под тысячу. Их вытаскивали из кокпитов словно обваренных, с красной вздувшейся кожей, с выцветшими глазами, малейшее прикосновение вызывало боль и кровоподтеки. Немедленно на вертолетах облученных перебросили в госпиталь; туда же на служебном глайдере сейчас отправлялись семнадцать человек из преподавателей, наземного персонала и гардемарин начального класса, которые согласно картотеке годились в доноры костного мозга — это нужно было ребятам на первые двое-трое суток, пока в репликаторах не вырастут в достаточном количестве клетки их собственного костного мозга. Капитан первого ранга Геловани попал в число доноров и был этим почти счастлив… Сегодня Геловани испытывал вот это «почти счастье» во второй раз. Первый был — когда он понял, что вторую волну поднимать в небо не нужно, что имперцы уходят, уходят!.. Размеры потерь стали известны позже. То, что они будут огромны, Геловани понимал ещё до начала сражения; так оно и оказалось: земляне и марцалы потеряли примерно четверть взлетевших кораблей — больше тысячи единиц. Но потери Пулкова были — три четверти! Насколько он знал, больший процент потерь выпал только на долю норвежско-шведской эскадры, по которой пришелся самый первый удар врага — над Северным полюсом. Из девяноста тяжелых «СААБов» вернулся только один… Пулковцам же подвернулась самая крупная из замеченных имперских группировок; и там же, в их боевых порядках, произошел мощнейший взрыв, оцениваемый этак примерно в полторы-две гигатонны. Природа взрыва была пока неясна… Именно после этого взрыва имперцы начали выходить из боя вверх, разрывать огневой контакт — и на высоте примерно две тысячи километров исчезать, уходить из нашего пространства в другое, свое, недоступное для нас субпространство, или просто «суб», — так его называли все. — Кого-то ещё ждем? — спросил Геловани врача базы, Софью Михайловну Табак по прозвищу Мальборо, давнего надежного боевого товарища, с одной стороны, и очаровательную женщину, за которой он второй год не слишком уверенно ухаживал, — с другой; она стояла рядом с ним и, как и он, смотрела на садящиеся кораблики. Лицо её, матово-белое (она не переносила прямых солнечных лучей, поэтому всегда носила широкополую шляпу-стетсон; от этой шляпы, а не только от фамилии, произошло её прозвище), было непроницаемым. Все мы зачем-то держим лицо, подумал Геловани, а если разобраться… Недавний налет на морг выбил его из колеи — похоже, надолго. — Да, — сказала Мальборо, не отрывая глаз от дальнего конца посадочной полосы. — Марцалы сообщили, что один их пилот тоже может быть донором. — Кто? — Не знаю. — Еще не сел? — Тоже не знаю… Геловани окинул взглядом стоянки. Высокие кили «Звездных птиц» были видны издалека. Раз, два, три… и вон, далеко, ещё один. Сели с полчаса назад. Пилоты, наверное, отчитываются… Сел последний «Портос». «Звездные птицы» низко прошли над полосой, покачали, крыльями и ушли в небо. На свою базу. — Можно ехать, — сказала Мальборо. — Бегут, — показал Геловани. — Наверное, к нам. От Центра управления стремительно бежали трое: тощий марцал в летном серебристом комбинезоне и с ним двое: адъютант начальника Школы каплей Швецов и какая-то девочка из бригады симпатов. Марцал и девочка молча вскочили в глайдер, а запыхавшийся Швецов бросил руку к пилотке: — Господин каперанг, вас срочно к адмиралу! Срочно! «Тревога один-аз»! — Понял. — Геловани обернулся к Мальборо: — Жаль. Если освобожусь, нагоню вас. И он бросился за Швецовым, точно зная, что от такого темпа бега скоро прихватит селезенку: не молоденький. Сердце и легкие спокойно выдерживали все, что он им задавал, а вот селезенка капризничала. Но «Тревога один-аз» требовала мгновенной явки на боевой пост — то есть в Центр управления. И еще: из-за очередного появления в небе имперских кораблей «Один-аз» не сыграли бы. Сыграли бы «Один-веди» — в крайнем случае. Должно было случиться что-то более масштабное… или неожиданное.,, Чертов Липовецкий. Накаркал… как-то очень молча, про себя, но вот как Бог свят — накаркал… ничего такого не говорил, но думал, паршивец… Вбежав в зал Центра, Геловани автоматически кинул взгляд вверх, на карту — но карта была темна и пуста, кто-то выключил даже планетарный проектор, рисовавший на ней созвездия. Никаких данных не поступало, все колокольчики погибли, и сколько пройдет недель, прежде чем снова удастся засеять небо… Не о том думаю, не о том. В левом боку заболело мгновенно и отчаянно — будто ткнули кортиком. Стоило усилий не согнуться.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.