На нашем сайте собрана большая коллекция книг в электронном формате (txt), большинство книг относиться к художественной литературе. Доступно бесплатное скачивание и чтение книг без регистрации. Если вы видите что жанр у книги не указан, но его можно указать, можете помочь сайту, указав жанр, после сбора достаточного количество голосов жанр книги поменяется.
— Пока клюет только жареный петух. Причем не на нас, а прямо в темечко. — Я думаю, сейчас мы ему отомстим. Мама обещала курицу «Полет». — Это как? — Берешь бутылку пива, открываешь, натягиваешь на неё курицу, обмазываешь сметаной со специями и суешь в духовку. Потом главное — не сожрать вместе с костями бутылку. Просто и элегантно… — И Вита продемонстрировала, как выглядит курица «Полет», вид сбоку. — Понял… Знаешь, что меня смущает больше всего? То, что мы, похоже, никому на фиг не нужны со всеми своими заморочками. На нас должны выйти вот, вот, вот и вот!.. — Он с хрустом загнул четыре пальца. — И где они? Я же этих котов жду — каждую секунду… — Наверное, они умные, — сказала Вита. — Коты умные — так ведь про марцалоидов этого не скажешь… Темно-синий лимузин, длинный, как баржа, обогнал их и плавно остановился у тротуара. Из него одна за другой вышли медово-рыжая скалли, солнечно-рыжая скалли, янтарно-рыжая скалли, ярко-рыжая скалли, соломенно-рыжая скалли и редкой красоты натуральная блондинка с нежным отливом в рыжину. Последним из недр бездонного автомобиля выбрался молодой человек, удивительно похожий на первого исполнителя Малдера, того самого, ещё до Вторжения. Скалли выстроились в шеренгу, а малдер ленивым строевым шагом прошел мимо них, встал перед Адамом, предъявил удостоверение спецагента ФБР и с легким прибалтийским акцентом произнес: — Нам выпала высокая честь вернуть вам вашу вещь. — Он протянул Адаму похищенный бумажник. — Банда оборотней обезврежена. Наши ряды вновь чисты. Служим Земле! — Служим Земле! — негромко, но веско повторили скалли. Потом они повернулись, без суеты, но очень быстро втянулись в салон машины, дверь закрылась с каким-то чмокающим звуком, наводящим на мысль о герметизации, — и лимузин беззвучно оторвался от асфальта, стремительно набрал скорость и исчез за углом. — Даже радиацию не померили… — присвистнула Вита. — Тебе это ни о чем не говорит? Адам покачал головой. Он был в полнейшей оторопи. Вита раскрыла бумажник. Подняла взгляд на Адама. — Зачем ты брал столько денег? — спросила она. — Не в номере же оставлять… — Слушай, тут записка. Ha листочке плотной бумаги было выведено: «TRUST NOONE!» — Ты что-нибудь понимаешь? — Ненавижу, — сказал Адам. — Когда вот так вот — намеками, подмигиваниями… Нам что теперь — этот долбанный сериал смотреть? — Ага, — сказала Вита, — тут на обороте перевод. «В городе что-то затевается. Карнавал с переодеваниями и резней. Завезено и спрятано несколько тысяч комплектов различной униформы. Остерегайтесь. У. Скиннер». — Еще этого нам не хватало. Для полноты излишеств. Дома телефон есть? — Есть. — Побежали… На бегу Вита спросила: — А как, интересно, иксанутые узнали, где нас искать? — Спросили у кого-нибудь, — отмахнулся Адам. — Чего там. Подпольщик на подпольщике. Шпион на шпионе. Все все знают. Что тут удивляться? — Шпион Штирлиц, живущий в коммуналке, — сказала Вита. — Это смешно. — Я жил в коммуналке, — сказал Адам. — Лет до семи. — И я, — удивилась Вита, переходя на шаг. — Только до четырех. И вообще я жила под столом. — Как в нас много общего, — сказал Адам. — Я жил в шкафу.
— Мы пришли. — Это здорово… Перед дверью квартиры Вита критически осмотрела Адама, повернула к себе спиной, потом — снова лицом. — Да, этого уже не исправишь. Впрочем, после Жуковича… Запомни; папа — Максим Леонидович, мама — Лионелла Максимовна. Они не виноваты. А ты — не перепутай. Иначе я никогда не убедю их в том, что с тобой можно ходить в кино… Она вдавила кнопку звонка и тут же своим ключом отперла дверь. — Это мы! — крикнула она на всю квартиру. — Привет! Нам надо позвонить, а потом уже лопать! Это Адам… — Реплика была адресована папе, который как раз появился в коридоре, опоясанный полотенцем. Академик поклонился, вздернул брови и снова скрылся в ванной. — Телефон там, пошли, — скомандовала Вита. — Это Адам… — повторила она для мамы, спешащей к мужу с охапкой одежды. — Ну вот, видишь, как хорошо получилось. А ты боялся. Звони. Адам упрямо дождался, пока Мартына разыщут «на территории», и коротко отчитался о происшествии. Мартын засопел в трубку. — Может, охрану вам выделить? — в раздражении спросил он наконец. — Лучше танк. Права у меня есть. — Все хохмочки строишь. Ты где сейчас? Адам назвал адрес. — Оперативная машина в разгоне. Освободится — пришлю. Ждите. Сами никуда не суйтесь. — Вы это серьезно? — У нас только что подстрелили охранника. Почтальон. Компрене? — Взяли? — Ушел. Наш парень жив, но тяжелый. — Сидим и ждем. — Шутить Адаму расхотелось. Какие уж тут шутки. Он не успел положить трубку, как раздался звонок в дверь. Почти сразу щелкнул замок. Адам остро ощутил отсутствие пистолета… — Ну, наконец-то! — преувеличенно весело сказала Лионелла. — Все, все, теперь за стол… — И речь сменилась неразборчивым шепотом. Вита подошла к Адаму сзади и легонько шлепнула по плечам: — Отбой. Расслабься. — Да я вроде бы… — Адам смутился. — Очень заметно? — Внешне — почти нет, — сказала Вита. — Понял. А кто пришел? — Понятия не имею. Но кто-то свой. Чужие так не ходют. — Вита произнесла последнюю фразу специальным шпионским голосом. — Может, пойти чего помочь? — Помочь? Нам уже ничто не поможет. Стол накрыт. И правда, все давным-давно было выставлено на стол, плотненько, почти без зазоров: приборы, бутылки, бокалы, искрящиеся салатницы, наполненные многоцветными произведениями кулинарно-художественного искусства и прикрытые пленочкой, чтобы не подсохли, блюда с колбасками, ветчинками, розовыми ломтиками подкопченного сала, вазочки с оливками и солеными рыжиками, посыпанными колечками свежего лука, целые и нарезанные помидоры, огурчики разной степени солености и остроты, композиция из прозрачной семги, с фиолетовым отливом тунца и темно-красного кижуча… Золотисто-коричневая курица «Полет», уже освобожденная от бутылки, но сохраняющая гордую осанку и размашистость в движениях, заключенная в большой прозрачный термос, медленно приближалась к своему аэродрому в центре стола. Размером она была с хорошего петуха, но отличалась плавностью и изяществом бедер… Потрясенный Адам хлопнулся на первый попавшийся стул и спросил:
— Это сколько нас тут ртов? — Пять! — бодро отрапортовала Лионелла и снова упорхнула на кухню. — И все это надо съесть? — робко прошептал он. — Ты, главное, начни, — посоветовала умудренная опытом Вита. — Когда станет невмоготу, сделаем «нормандскую паузу». Знаешь, что это такое? Откидываешься на спинку стула, с чувством выпиваешь большую рюмку водки, а лучше кальвадоса, но я не знаю, остался ещё у папы кальвадос, — и сидишь пять минут. После этого внутреннее пространство расширяется, открываются второе дыхание и третий глаз. — А сфинктеры? — Полковник! — укоризненно воскликнула Вита. — Виноват-с. Имел в виду четвертое измерение. Которое гоже открывается. После большой рюмки кальвадоса. А также пятая сторона света, шестое чувство… — Адам, ты руки мыл? — сурово спросила Вита. — …седьмой спутник, восьмой день недели… — Молодой человек, а я вас вспомнил! — Академик при полном параде возник в дверях столовой. — Мы с вами вели интереснейшую дискуссию, так некстати и, я бы даже сказал, хамски прерванную этими космическими бандитами. На чем мы остановились? Адам открыл рот. Закрыл. Набрал воздух… — Максим Леонилович, мне тут руки надо… — И, не договорив, позорно бежал. — Папа, он хотел сказать «Леонидович», — ненатурально скучным голосом сказала Вита. — У него был тяжелый перелет из Бейрута, потом начальство насело, потом кошелек сперли… — Украли, — автоматически поправил отец. — Нет, украли — это когда насовсем. Именно сперли. Потому что потом отдали. Представляешь, в каком он состоянии? С ним сейчас ни о чем сложнее бутербродов лучше не разговаривать. Я вон про кальвадос вспомнила, так он даже бредить начал. Кстати, там на донышке ещё осталось? — Обижаешь! — Максим Леонидович нырнул в свой кабинет и вынырнул с четырьмя экзотическими бутылками. — Что тебе налить? — «Изабеллу». Я после Зоны не оклемалась. — Крепленое? — удивился он. — Зато виноградное, натуральное, сладкое. Мне сейчас нужно: спирт, глюкоза, кофеин. — Может, лучше «Токай»? Вита тут же подставила фужер и, предупреждая возможные возражения, пояснила: — Сюда больше влезет. Кстати, а кто у нас пятый элемент? — Не уверен, что ты её помнишь. Августа, моя двоюродная… — Почему же не помню? Очень даже помню. Это которая с лысыми кошками? — Какие-то кошки были… и может быть, даже лысые. Надо будет спросить. Вернулся Адам. — Руки у меня чистые, — сказал он и даже предъявил их как доказательство. — А совесть — нет. Я на кухне, пока Лионелла Максимовна не видела, слопал кусок колбасы. Я знаю, что это поступок, недостойный офицера. И джентльмена. Но уж очень кушать хочется… такие запахи… — Гхм… — смутился академик. — Действительно, сколько можно!.. Нелла! — с выражением повторил он для жены. — Ну сколько можно ждать! — Все, все, все. — Лионелла была само спокойствие. — Никто уже никого не ждет, просто Густочке надо привести себя в порядок. Она по дороге встретилась… — …с форменными неандертальцами. Я имею в виду, что эти неандертальцы были в форме! — На сцене появилось новое действующее лицо, устремилось к столу, вывалило на ближайшую тарелку ближайшего салату и в полминуты срубало. — Звыняйте, панове, — пояснило оно после сдавленного глотка, — перенервничала. Надо срочно заесть. — Неприятности надо запивать, — со знанием дела поправил её академик. — Что предпочитаете, миледи?.. — Ма! — страшным шепотом выясняла тем временем Вита. — А на какого черта вы её сегодня одну выпустили? Да ещё в таком виде! — Не уследили! — виновато оправдывалась Лионелла Максимовна. — Я на кухню, а она — шасть… Вид у Густочки вполне гармонировал с именем и профессией — доцент-археолог: большие круглые очки, толстая растрепанная коса, белая блузка с воздушными рукавами в бантом на груди и синяя юбка-полуклеш с наскоро замытыми пятнами. Выяснилось, что Густочка, чьи интересы нервно метались между поздним палеолитом и ранним Средневековьем, не выдержала праздности и на второй день пребывания в столице метнулась в библиотеку: добыть какие-то труды, недоступные в провинции. Первый день её под смехотворным предлогом удерживали в квартире, на второй — выдумать ничего не успели, а сказать правду, естественно, постеснялись. И Густочка едва-едва не влипла, как говорится, «по самое здрасьте». — Не понимаю! Они шли и бросали камушки в стекла. Во второй, в третий этаж. Стекла иногда разбивались, и тогда они принимались гоготать. А на улице никого, только милицей… полицейский патруль — им навстречу. И вы можете себе представить: полицейские уступают дорогу этим хулиганам, берут под козырек и идут дальше как ни в чем не бывало! Я не выдержала, догоняю их… — Кого? — с ужасом спросил Адам. — Полицейских. Говорю: как же так, хулиганство… Как они на меня посмотрели — словно я большая говорящая мышь. И молча пошли дальше. Молча, понимаете? — Понимаю, — сказала Вита. — Еще как понимаю. У них же приказ. Даже если будут бить их самих… Густочка так удивилась, что даже замолчала. — Я сейчас попробую объяснить очень понятно, — сказала Вита. — С воскресенья у этих мальчишек шли выпускные экзамены. Каждый из них доказывал, что в бою именно его подстрелят не сразу. Но что подстрелят обязательно — они все точно знают. Они сдали экзамены на право быть убитыми, даже не просто убитыми, а—в пыль, в атомы… Хоронить обычно нечего. А они пацаны. Им стекла бить нравится. Девочек за косички дергать. Ничего взрослого они уже не успеют. — Виточка, ну, это же преувеличение… — Не успеют! Я тебе статистику показывала. А им хочется. Бывает, конечно, всякое, особенно когда ребята постарше… — Можно подумать, ты их оправдываешь, — сердито-сдержанно (и, видно, не в первый раз) заметила Лионелла. — Хороши косички! — почти одновременно возмутилась Густа. — А в подворотню силком затаскивать — это как? Лионелла ахнула. —И?.. — Да нет, я отболталась, — замахала ручками Густа. Побелевшая как мел Вита медленно выпрямилась и очень медленно произнесла: — Отболталась — это хорошо. Это ты молодец, тетя. Потому что за изнасилование гардемарины своих расстреливают. На месте. Она подошла к шкафу, вытащила пачку «Кэмела» и, выходя на балкон, уже нормальным голосом сказала: — Па, ну, придумай ты, чем ей по дому заняться сегодня-завтра. Кошек каких-нибудь притащи, что ли… Адам, составь мне компанию. Мы ненадолго, а то жрать жутко хочется. …Адам в первый раз видел, чтобы так курила женщина — сигарету в три затяжки. — Что-то было? — спросил он. — Ага. — Не расскажешь? — Нет. Потом. Не знаю. Бросила окурок в траву и вытащила вторую сигарету. Когда они вернулись к столу, с виду все уже успокоилось. Лионелла раскладывала по тарелкам еду, академик колдовал над бокалами, сооружая сложный многоцветный коктейль, Густочка, сосредоточенно ахая, наворачивала крабовый салат. Неизвестно, чему учит история, а вот походная жизнь, видимо, любого доцента приучает лопать все, что дают, при первой возможности. Без комплексов и без интеллигентской рефлексии: что делать, кто виноват и едят ли курицу руками.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.